Вьетмыонгские языки

ВЬЕТМЫОНГСКИЕ ЯЗЫКИ — группа аустроазиатских языков. Распространены гл. обр. во Вьетнаме и на В. Лаоса. Делятся на 5 подгрупп: 1)вьетнамский язык; 2) мыонг. яз. (на С. СРВ); 3) подгруппа тьыт с диалектами шать (сек), май, рук, арем и др. (иа 3. пров. Биньчитхьен, СРВ); 4) подгруппа куой — языки поиг, хуиг и др. (иа 3. пров. Нгетинь, СРВ); 5) зап.-чыонгшои. языки — тхавунг, накатан, катьямпонгхук (на В. пров. Кхаммуаи, ЛНДР). Общее число говорящих св.  60 млн.  чел.
Типологически все В. я.— изолирующие. Фонологич. системы характеризуются наличием слоговых тоиов, асимметрией инвентаря инициалей и финалей, сильной тенденцией к моносиллабизму. В архаичных В. я. (3-я, 4-я, 5-я подгруппы) встречаются дисиллабич. слова структуры CVCVC, причем той преенлла-ба (1-го слога) обычно фиксирован, а гласный пресиллаба либо э, либо гармоничен гласному 2-го слога. Инвентарь финалей этих языков богаче инвентаря финалей Вьетнам, и мыоиг. языков, а кол-во тоиов меньше. Для ист. фонетики , В. я. характерно, во-первых, отпадение пресиллабов или их стяжение в сочетании согласных с последующим упрощением, во-вторых — редукция инвентаря финалей, отпадение ларнигальиых финалей и развитие специфич. тоиов в этих словах. Морфологически В. я. характеризуются отсутствием словоизменения и аналитизмом. Знамеиат. слова делятся на 2 суперкласса — имена (существительные и числительные) и предикативы (глаголы и прилагательные).   Служебные  слова   несинтаксич. характера (видо-временные показатели, показатели множественности, пола и т. п.) обычно имеют параллели в числе знаменат. слов. При сочетании существительного с числительным, прилагательным, указат. местоимением обязательно наличие классификатора. Кроме синтаксич. служебных слов (предлоги, союзы) во В. я. имеется значит, число супрасиитаксич. служебных слов (фразовые частицы, показатели актуального членения). Оси. способом словообразования во В. я. является кориесложение; распространена полная и частичная редупликация. Во Вьетнам, яз. имеются слово-образоват. аффиксы кит. происхождения.
Порядок слов в простом предложении SVO, определение следует за определяемым. Кроме сложносочиненных (как правило, бессоюзных) и сложноподчиненных предложений выделяются т. н. усложненные предложения, в к-рых дополнение первого глагола одновременно является подлежащим второго. В правьет-мыонг. лексике значит, число тайских и кит. заимствований.
Все В. я., кроме вьетнамского, бесписьменные. Описат. и сравнит.-ист. изучение В. я. началось в кои. 19 в. Почти все компаративисты (А. Масперо, М. Э. и М. А. Баркеры, Л. К. Томпсон) пользовались данными только Вьетнам, и мыоиг. языков, поскольку по другим В. я. не было данных; лишь в работах М. Ферлю используется материал языка тхавунг. С кон. 1970-х гг. В. я. активно изучаются в СРВ (Нгуен Ван Тай, Ха Ван Тан, Фам Дык Зыонг и др.); ведутся совместные сов.-Вьетнам, полевые исследования   малоизученных   языков.

Всесоюзный комитет нового алфавита

ВСЕСОЮЗНЫЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ          НОВОГО         АЛФАВИТА (ВЦКНА) — научно-организационный центр разработки алфавитов для языков народов СССР, созданный при ВЦИК в 1930 на основе ранее существовавшего Центрального комитета нового тюркского алфавита. Существовал до кон. 30-х   гг.
В процессе ликвидации неграмотности, начавшемся в первые годы после установления Сов. власти, особые сложности возникли с обучением грамоте населения, пользовавшегося араб., старомоиг. и др. письменностями, не приспособленными к фоиетич. системам соотв. языко» (тюркских и др.). Возникшее движение за переход иа новый алфавит (на лат. основе) активизировало усилия ученых по разработке проектов такого алфавита.
В 1924 разл. проекты алфавитов для тюрк, языков были обсуждены в Радлов-ском кружке при музее антропологии и этнографии Российской АН и Лингвис-тич. секции Неофилологич. об-ва при ЛГУ. Для подведения итогов дискуссий и разработки применения лат. алфавита была образована комиссия во главе с Л. В. Щербой. В 1925 на 2-й конференции по просвещению горских народов Сев. Кавказа было принято решение о латинизации письменности ингушей, кабардинцев, карачаевцев, адыгейцев, чеченцев. В 1926 в Баку на 1-м Всесоюзном тюркологич. съезде, поев, вопросам латинизации письменности тюркоязычных народов (с участием представителей горских кавк. и иран. национальностей), был создай Центр, к-т нового тюрк, алфавита, впоследствии преобразованный во ВЦКНА (председатель — С. А. Агамали-оглы, члены— В. А.Артемов, Б. М. Гранде, Л. И. Жирков, В. И. Лыткин, Н. Я. Марр, Е. Д. Поливанов, А. А. Реформатский, А. Н. Самойлович, А. М. Сухотин, Б. В. Чобаи-заде, Г. Шараф, Р. О. Шор, К. К. Юдахин, Н. Ф. Яковлев и др.). В задачи ВЦКНА входило также создание алфавитов для бесписьм. народов СССР.
В процессе создания новых письменностей разрабатывались фонологич., тео-ретич. и графич. основы построения алфавитов, изучались диал. базы младо-письм. языков. В лаборатории эксперимент, фонетики ЛГУ под руководством Щербы была проведена работа по изучению фонетики нивхского, эвенского, удэгейского, чукотского и др. языков. Аналогичная работа была проведена и в Москве по изучению звукового строя горских кавказских и др. языков при участии Яковлева, Жиркова, Артемова, Реформатского и др. Н. В. Ющманов, Шор, Поливанов, А. А. Драгунов занимались изучением алфавитов с т. зр. соотношения фонетики и графики; Яковлев на базе лингвистически последовательно обоснованной теории фонем создал матем. формулу   построения   алфавита.
Одновременно разрабатывались системы орфографий для младописьменных языков. Был установлен фонемный состав всех младо- и бесписьменных языков, изучался словарный состав этих языков, составлялись словари разных типов, создавалась терминология лит. языков. При содействии ВЦКНА были организованы к-ты нового алфавита и терминологич. комиссии иа местах. Начиная с 30-х гг. стали создаваться иауч. грамматики мн. младописьм. языков (Жирков, Н. К. Дмитриев, Яковлев и др.), работы, поев. отд. вопросам фонетики, морфологии и синтаксиса тюркских, фин.-угорских, кавказских и др. языков. Огромный фактич. материал впервые был подвергнут детальному науч. анализу. Ряд теоретич. положений, выдвинутых в период деятельности ВЦКНА, представляет интерес для понимания строения языков разных систем. Созданные алфавиты подвергались анализу с лиигвистич., психологич., педаго-гич. и графической точек зрения. Языковеды рассматривали графич. особенности алфавита с т. зр. фонематич. состава того или иного языка, психологи и педагоги — ст. зр. восприятия при чтении печатного и рукописного текста.
В результате деятельности ВЦКНА 20 народов СССР перешли на <новый алфавит», 50 народов впервые в истории получили письменность. В 1936—41 «новый алфавит» для большинства языков был заменен алфавитами на основе рус.   графики   (см.   Русский  алфавит).

Время

ВРЕМЯ глагольное — грамматическая категория глагола, являющаяся специфическим языковым отражением объективного времени и служащая для темпоральной (времеиибй) локализации события или состояния, о к-ром говорится в предложении. Эта локализация является дейктической, т. е. соотнесенной прямо или косвенно с реальным или воображаемым hie et nunc 'здесь и теперь . Она заключается в указании посредством противопоставленных друг другу временных форм (глагольных времен) на одновременность, предшествие или следование события моменту речи или — в случае т. иаз. относит, временной ориентации — какой-то другой точке отсчета. В нек-рых языках формы В. указывают и на временную дистанцию (близость или отдаленность события). Локализация, даваемая категорией В., может сочетаться с более детальным указанием времени при помощи лексич. и синтаксич. средств (обстоятельств времени, соотв. союзов и т. д.).
В совр. рус. яз. глагольные времена, при их прямом употреблении, определяют событие непосредственно по отношению к моменту речи как одновременное (настоящее время), предшествующее (прошедшее время) или последующее (будущее время). При относит, употреблении, напр. в придаточных предложениях, зависящих от глаголов мысли, чувства и речи, событие ориентировано по отношению ко времени действия главного предложения: «Ему показалось, что в доме кто-то ходит»; «Он сказал, что   приедет».
В ряде языков существуют спец. «от-иосительные» времена, дающие сложную, двух- (и даже трех-) ступенчатую ориентацию, т. е. ориентирующие событие по отношению к к.-л. точке отсчета, локализуемой, в свою очередь, относительно момента речи. Таковы «времена предшествия» — предпрошедшее (плюсквамперфект), предбудущее (лат. futurum exactum) и перфект, впрочем, занимающий в системе относит, времен особое место; «времена следования», напр. будущее в прошедшем (лат. futurum praeteri-ti), и времена, совмещающие следование и предшествие («будущее предварительное в прошедшем»). Нек-рые исследователи выделяют еще «времена одновременности», напр. как «прошедшее одновременности» («настоящее в прошедшем») трактуют имперфект ст.-слав., лат., франц., болг. и нек-рых др. языков.
Особый случай представляет переносное, метафорич. употребление времен, когда говорящий мысленно переносится в другой временной план, как бы заново «проигрывая» прошлые события (т. наз. историческое настоящее: «Иду я вчера по улице») или предвосхищая будущие («Ну, я пошел», «Мы погибли»).
В непредикативных формах глагола (вербоидах) выступает, как правило, относит, ориентация — на время существования ситуации, описываемой сказуемым соотв. предложения. Ср. деепричастия рус. яз., указывающие, в зависимо сти от вида глагола, либо на одновременность сопутствующего действия главному («прощаясь, говорил...»), либо на его предшествие («простившись, пошел домой») и иа наличие состояния-результата («сидел сгорбившись»). Значения одновременности, предшествования и следования действий и др. временные отношения между действиями, выражаемые глагольными формами, нек-рыми языковедами выделяются в особую языковую категорию — таксис.
Средства выражения категории В. в языках мира разнообразны. Нередко даже в одном языке используются иа равных правах синтетич. и аиалитич. формы (ср. «пишу» — «буду писать»).
Категория В. тесно связана с категориями вида и наклонения, что иногда затрудняет ее выделение. Времена дифференцируются по виду (напр., в слав, языках). В косвенных наклонениях противопоставление времен отсутствует (напр., в рус. яз.) или сведено к минимуму. Наличие во мн. языках нескольких отд. времен в рамках прошедшего, а иногда также в рамках настоящего и будущего, бывает обусловлено не только наличием относит, времен, ио и существованием между соотв. формами смысловых различий, относящихся к области видовых (аспек-туальных) значений. Именно так противостоят друг другу в ряде языков аорист и имперфект. Видовым, по крайней мере по происхождению, является в нек-рых языках и противостояние перфекта другим формам прош. вр. Яркая модальная окрашенность буд. вр. и особенно будущего в прошедшем, побуждает мн. ученых исключать эти формы из категории В. и относить их к категории наклонения. Привлечение данных по иеиндоевроп. языкам показывает, что вид, время и наклоиеиие нередко выступают в иерас-членениом единстве. Так, осн. формы араб, глагола, т. наз. перфект и имперфект, выражают нерасчлененио значение вида и относит, времени: перфект — значение завершенного действия, предшествующего «точке отсчета», имперфект — значение незаконченного действия, одновременного ей. Глагольные формы бир-ман. яз., америндских языков хопи и меномиии, нек-рых австралийских языков нерасчлененио выражают время и наклоиеиие.
Уже Аристотель выделял В. как характерную особенность глагола в отличие от имени. Позже в европ. науч. традиции учение о категории В. опиралось гл. обр. иа систему глагольных времен латыни, различающую основные и относительные времена. Соответственно М. В. Ломоносов насчитывал в рус. яз. 10 времен, трактуя в ряде случаев видовые и иек-рые близкие к ним различия как временные. С осознанием категории вида кол-во выделяемых времен уменьшалось, и в сер. 19 в., отчасти в связи с неразграничеиием прямых и метафорич. употреблений форм В., была выдвинута теория об отсутствии категории в. в рус. глаголе (К. С. Аксаков, Н. П. Некрасов). Более адекватную картину категории В. в рус. яз. и в его истории дает А. А. Потебая. Употребление времен рус. глагола подробно описано в работах А. А. Шахматова, А. М. Пешковского, В. В. Виноградова, Н. С. Поспелова, А. В. Бондар-ко  и  др.
В совр. зарубежном яз-зианни значит, распространение получила реинтерпре-тация традиционной теории времен, предложенная X. Рейхеибахом и оперирующая тремя понятиями: событие (Е — от англ. event), момент речи (S — от speech moment) и момент референции, соотнесения (R — от reference). Последний может совпадать с моментом события (напр., в простом прош. вр. англ. языка, в буд. вр.), или с моментом речи (в англ. Present Perfect), или с тем и другим моментом сразу (в наст, вр.) или не совпадать ни с тем, ни с другим (напр., в плюсквамперфекте, в к-ром все три момента выстраиваются в последовательность Е — R — S). Близкую систему с др. символикой    предложил У. Э. Булл.
Перспективно рассмотрение категория В. с позиций лингвистики текста, основанное на отграничении эпич. повествования от др. видов сообщений. Предшественником этого подхода был А. Белич, выделивший сферу «синтаксич. индикатива», в к-ром употребление всех форм В. соотнесено с реальным моментом речи, и сферу «синтаксич. релятива», в к-рой прошлое как бы полностью отрешено от реального настоящего и изображается само по себе. Э. Бенвеиист разграничил «план речи», использующий во франц. яз. все времена, кроме «аориста» (passe simple), и все три грамматич. лица, и «план истории», использующий только «повествовательные» времена (во франц. яз.— аорист, имперфект, плюсквамперфект, конструкцию «il allait partir», но ие сложный перфект) и — в чистом случае—только 3-е л. ед. и мн. ч. X. Вайирих на материале ряда ром. и герм, языков разработал концепцию, соответственно противопоставляющую времена «обсуждаемого» и времена «повествуемого» мира (besprochene und erzahlte Welt).

Восточнославянские языки

ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЕ ЯЗЫКИ — группа славянских языков, включающая русский, украинский и белорусский языки. Распространены на всей терр. СССР, а также в нек-рых странах Европы и Америки . Общее число говорящих и СССР ок. 240 млн. чел. (1979, перепись).
В 6—7 вв. предки вост. славян занимали территории по ср. течению Днепра и прилегающих к ним областей, постепенно передвигаясь к С. и В. и частично к Ю. и Ю.-З. К 9 в. вост. славяне расселились на великом водном пути <из варяг в греки», т. е. от оз. Ильмень и басе. Зап. Двины до Днепра к В. (в р-нах верх, течения Оки, Волги и Дона) и к 3. (в Волыни, Подолии и Галиции). К вост.-слав. племенам или племенным союзам относились словене, кривичи, вятичи, радимичи, дреговичи, поляие, древляие, северяне, уличи, тиверцы, дулебы и хорваты. Расселяясь на обширной терр., вост. славяне сталкивались с фии.-угор. племенами, вступая с ними в языковые контакты    (см.    Контакты    языковые).
В. я. отличаются от юж.-слав, и зап.-слав. языков рядом особенностей, сложившихся в праслав. период: 1) наличием полногласных сочетаний -оро-, -оло-, -ере- из праслав. *ог, *ol, *er, *el между согласными в соответствии с юж.-слав, ра, ла, р*, л* и зап.-слав, ро, ло, ре, ле; ср. рус. и укр. «город», «болото», «молоко», «берег», белорус, «горад», чмалако», «бераг» (польск. ogrod, bloto, mleko, brzeg, ст.-слав. «градъ», «блато», чмЛЪко», <бр*гь»); 2) наличием согласных чч>, «ж» из праслав. сочетаний *tj, *dj в соответствии с шт, жд у юж. славян и ц, дз у зап. славян; ср. рус. «свеча», «вижу», укр. «св!ча», «вижу», белорус, «свяча», «вижу» (польск. swieca, widze, ст.-слав. «свЪшта», «внждЛ»»); 3)последовательным развитием 1 эпентетического после губиых в неначальиой позиции из праслав. сочетаний губных с j при отсутствии его у зап. славян и непоследовательном развитии у юж. славян; ср. рус, укр., белорус, «земля», «купля» (польск. ziemia, kupiony).
В истории развития В. я. произошла общая для всей группы утрата к 10 в. носовых гласных «о» и «е» (о,?), изменившихся в «у» и «'а»: рус, укр., белорус «зуб» (из *гоЬъ), «рука» (из *гока), рус «пять», укр. «п'ять», белорус, «пяць» (из *p?tb), рус. «мясо», укр. «м'ясо», белорус, «мяса» (из *mcso). Вместе с тем общий процесс утраты к 12—13 вв. редуцированных «ъ» и «ь» обнаружил и различия между вост. славянами. В рус. яз. <ъ» и <ь> в слабых позициях утратились, а в сильных последовательно изменились в «о» и <е»: «сънъ» > «сон», «съна» > «сна»; «дьиь» > «день», «дь-ня> > «дня»; «кръвь» > «кровь», «кръ-ви» > «крови»;             «сльза» > «слеза»,
«сльзъ» > «слез» и т. д. В укр. яз. произошло изменение исконных о, е в слоге, ставшем закрытым после утраты слабых ъ, ь в последующем слоге: о, е удлинились и дифтонгизировались: «конь» > > «конь» > «куонь» (с дальнейшим изменением дифтонга в «и»: «кшь»). В укр. и белорус, языках «ъ» и <ь» в позиции после «р» и «л» между согласными изменились в «ы> и «и»: укр. «крышити», белорус, «крышыць» (< «кръшити»), укр. «глитати», белорус, «глытаць» (< «глътати»).
В области морфологии до 13—14 вв. во всех В. я. развивались общеслав. процессы; происходила перегруппировка типов склонения существительных по признаку грамматич. рода, утрата нек-рых старых типов склонения (напр., с древней основой иа согласный и на *и), взаимовлияние твердой и мягкой разновидностей склонения с древними основами на *5 и *а, что вело к их унификации, а также взаимовлияние падежных флексий внутри одной парадигмы; развилось широкое влияние флексий жен. рода во мн. ч. на парадигмы муж. и ср. рода, что привело к фактич. утрате различий в типах склонения существительных во мн. ч.; было полностью утрачено дв. ч.; развилась категория одушевленности/ неодушевленности (наиболее последовательно — в рус. яз.). Было утрачено склонение кратких прилагательных, к-рые сохранили форму только им. п. ед. и мн. ч. и выступают в предложении в роли сказуемых. Глагольная система утратила формы простых прошедших времен (аориста и имперфекта), форму плюсквамперфекта и сложного прежде-будущего времени.
К 14—15 вв. в морфологии развились и такие особенности, к-рые различают В. я. между собой: в рус. яз. утратилась зват. форма (ср. в укр. <сыиу1», «дру-же1>); в склонении существительных с основой на к, г, х были вытеснены падежные формы с чередованием заднеязычных со свистящими ц, з, с («руке» вместо «руцв», «йоге», вместо «ноз*>, «сохе» вместо «сое*» и т. д.); развились формы им. п. мн. ч. существительных муж. рода с окончанием -а (типа «дома», «города»; ср. в укр. «доми», «городи»); укрепились формы повелит, иаклоиения глаголов на -ите вместо -*те (типа «несите», «ведите» вместо«несете», «ведете») и на к, г вместо ц, з («пеки» вместо «пеци», «помоги» вместо «помози»). По всем этим явлениям рус. яз. стал отличаться от укр. и  белорус,   языков.
В лексике В. я., общей в своей основе, унаследованной из праслав. яз., обнаруживаются специфич. вост.-слав. элементы, не свойственные юж.-слав, и зап.-слав, языкам (предполагается, что расхождения между восточными и другими славянами уже в 6—7 вв. составляли около трети всего слав, словарного состава), а также слова, возникшие в относительно поздние эпохи в отдельных В. я. Лексика В. я. характеризуется большим числом заимствований из разных языков. В рус. яз. отмечаются древние заимствования— из вост. языков (тюрко-моиг.), более новые — из зап.-европ. языков (прежде всего франц., нем., в новое время — аигл. яз.). В укр. и белорус, языках отражается значит, влияние польск. лексики. С кон. 10 в. вост. славяне в связи с распространением христианства получили письменность, пришедшую из Болгарии (см. Кириллица, Глаголица). Возникли два близкородственных, но генетически и функционально различных лит. языка: старославянский язык и древнерусский язык, между к-рыми существовало взаимодействие. Совр. нац. лит. языки вост. славян сложились в 19—20 вв. (см. Белорусский язык, Русский язык. Украинский  язык).
Первые собственно вост.-слав. памятники письменности относятся к 11 в. (написаны кириллицей).

Внутренняя форма слова

ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА — семантическая и структурная соотнесенность составляющих слово морфем с др. морфемами данного языка; признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова. В. ф. с. мотивирует звуковой облик слова, указывает иа причину, по к-рой данное значение оказалось выраженным именно даииым сочетанием звуков. Выбор признака, лежащего в основе номинации, ие обязательно определяется его существенностью, это может быть лишь бросающийся в глаза признак, поэтому в разных языках один и тот же предмет может быть назван на основе выделения разных признаков, напр. рус. чпортной» (от чпорты» 'одежда'), нем. Schneider (от schneiden 'резать'), болг. чшивач» (от чшия» 'шить').
В. ф. с. может остаться ясной и вызвать положительное или отрицательное по эмоциональному восприятию ассоциа-тивио-образное представление (чосел» — об упрямо-глупом человеке, чтащить-ся» — двигаться медленно и с трудом). В. ф. с, окрашивая лексич. значение экспрессивно, входит в коннотацию и изучается в лексикологии и стилистике. В результате ист. преобразований, происходящих в языке, В. ф. с. может быть затемнена или полностью утрачена. Утрата В. ф. с. объясняется разными причинами: утратой того слова, от к-рого образовано данное слово (исчезновение слова чколо» 'колесо' привело к потере В. ф. с. у слова чкольцо» — первонач. уменьшительное от чколо» — ну слова чоколо> — букв, 'вокруг'); утратой предметом признака, ранее для него характерного (В. ф. с. «мешок» не связывается со словом «мех»); существенными фоне-тич. изменениями облика слов в истории языка (напр., первоиач. к одному корню восходят пары слов «коса» и «чесать», «городить» и «жердь»). Воссозданием утраченной В. ф. с. занимается этимология.

Виноградовская школа

ВИНОГРАДОВСКАЯ ШКОЛА в языкознании — одиа из школ советского языкознания, возникшая в 40—50-е гг. 20 в. и объединяющая учеников и последователей В. В. Виноградова общим пониманием природы языка, общей методологией его исследования. Виноградов работал в Ленинграде (проф. ЛГУ в 1920—29), Вятке (иыне Киров), Тобольске, Москве. Он был крупным организатором сов. филологич. науки: в 1950—63 акад.-секретарь ОЛЯ АН СССР; в 1950— 1954 директор Ин-та яз-знания АН СССР; в 1958—68 директор Ии-та рус. языка АН СССР, в 1945—69 возглавлял кафедру рус. языка в МГУ, где вместе с иим плодотворно работали Р. И. Аванесов, П. С. Кузнецов, Т. П. Ломтев, Н. Ю. Шведова, С. И. Ожегов, Н. С. Поспелов, В. А. Белошапкова, С. А. Копорский и др. По инициативе Виноградова был основан журн. ч Вопросы языкознания» (гл.  ред. в 1952—69).
Виноградова отличала исключит, эрудиция, глубокое знание истории рус. обществ, жизни, рус. литры и рус. языка, исключит, осведомленность в области истории лингвистич. науки, и прежде всего рус. лингвистич. мысли. Значит, влияние оказали на иего идеи А. А. Шахматова и Л. В. Щербы. От Шахматова он воспринял  методику сравнительно-ист.  анализа и углубленного, строгого системного описания языка, от Щербы — интерес к языку как живой и активно функционирующей системе, к движению языковых норм. Рассматривая язык как обществ, явление, Виноградов видел в ием не только эволюцию системы, но и развитие видов и разновидностей речи и речевых форм. Разрабатывая теорию стиля, он устанавливал и прослеживал связи между языковой личностью и общенац. языком во всех разновидностях его функционирования.
В теории Виноградова в центре изучения языка стоит, с одной стороны, слово как центр, единица языковой системы, с другой стороны,— текст во всей его сложности, рассматриваются взаимоотношения языка и речи, раскрываются динамика языковых явлений, особенности рус. речи, ее закономерности и формы. Эта концепция отличается от концепции Ф. де Сос-сюра (см. Женевская школа), фактически описывающего язык вне речевых жанров, вне связи с актом речи, и от филологич. концепции К. Фосслера, ориентированной прежде всего на экспрессивио-эстетич. функцию языка (см. Эстетический идеализм в языкознании).
Виноградов предложил новую систематизацию разделов и подразделов рус. яз-знания. В соответствии с его взглядами оно включает: а) серию ист.-лингвистич. дисциплин — диалектологию, ист. грамматику, историю языка, историю лит. языка, историю языка худож. лит-ры (была предложена, в частности, новая периодизация истории рус. лит. языка); б) стилистику в ее нормативной (культура речи) и ист.-сравнительной (функциональные и авторские стили) разновидностях; в) дисциплины, содержащие системное описание совр. рус. лит. языка (лексика, грамматика, словообразование, фразеология, фонетика), в т. ч. история слов и теория нормы; г) иауку о языке худож. лит-ры и языке писателей; д) историю филологич. учений. Виноградов дал образцы исследований в каждой из этих областей. Новая систематизация была во многом обращена к практике.
Виноградов создал новую систематизацию частей речи, практически применив предложенный Щербой критерий синтаксич. свойств слова: в систему частей речи были включены ччастицы речи», модальные слова и категория состояния. Тем самым принимались во внимание морфо-логич., словообразоват. и семаитич. свойства слова. Книга Виноградова ч Русский язык. Грамматическое учение о слове» (1947; Гос. пр. СССР, 1951) опиралась иа науч. оценку всех факторов, составляющих общенац. лит. язык (его историю, язык образцовых писателей, язык образованного населения, системные связи всех языковых категорий, сложные взаимодействия разных функциональных сфер речи); она послужила науч. основой для создания последующих грамматик рус. языка и грамматик языков народов СССР. Эта книга, на широком ист. фоне отражавшая совр. этап развития рус. лит. языка, была принципиально новым описанием всей его системы, глубоко методологически и содержательно отличалась от всех предшествовавших описаний — от М. В. Ломоносова до Шахматова. Виноградов предложил деление грамматики иа грамматич. учение о слове, показав при этом всю сложность его природы, учение о словосочетании, учение о предложении и учение о сложном синтаксич. целом. В учении о предложении им были найдены и определены осн. категории предложения: предикативность, модальность, синтаксич. лицо, к-рые выделяют предложение в тексте и отделяют язык от др. семи-отич.  средств.
Идеи Виноградова в теории лексикологии — разработка типов лексич. значений слов, углубление понятия члексе-ма> и введение теории стилистич., грамматич. и смысловой вариантности слова, учение о фразеологии как особом разделе яз-знания, систематизация типов рус. фразеологич. единиц — стали основой для дальнейшего развития рус. лексикологии, фразеологии, рус. и общей лексикографии. При его участии были созданы чТолковый словарь русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова (т. 1—4, 1935—40), чСловарь современного русского литературного языка» (т. 1 —17, 1948—65; Ленинская пр., 1970). Он был одним из инициаторов создания и редактором ч Словаря языка А.С. Пушкина» (т. 1—4, 1956— 1961).
Виноградов положил начало новой области филологич. исследований — истории рус. лит. языка как истории стилей (ч Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв.», 1934). Его идеи в этой области стимулировали изучение разных этапов в развитии рус. лит. языка допетровской эпохи и нового времени, содействовали выработке новых науч. концепций (Б. А. Успенский, Ю. С. Сорокин, В. П. Вомперский и др.). Первично основанное на концепции Шахматова учение Виноградова об истоках рус. лит. языка и о его отношении к языку церковнославянскому наиболее адекватно отражает состояние первых эгапов развития письменности на Руси и показывает истоки богатства рус. стилистич. системы, многообразия ее функциональных разновидностей (эта концепция нашла дальнейшее развитие в работах Н. И. Толстого, И. С. Улуханова).
Выделив язык писателей в особую категорию филологич. исследований, Виноградов изучал языковое творчество Н. М. Карамзина, И. И. Дмитриева, И. А. Крылова, А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, Л.   Н.   Толстого,   Ф.   М.   Достоевского,
A.   А. Ахматовой, М. М. Зощеико и др. Эти работы, так же как и работы Ю.   Н.   Тынянова,   Б.   М.   Эйхенбаума,
B.  М. Жирмунского, Б. В. Томашевского, Л. П. Якубинского, Б. А. Ларина, дали текстологам новые методы исследования — анализ разновременных публикаций, вариантов худож. текстов, рукописей, сюжетных связей, текстового окружения, изучение истории критики, собств. авторских свидетельств,— заложив тем самым текстологич. обоснование лит-ве-дения.
Рассматривая формирование и развитие худож. образов, Виноградов исследовал и описывал стилистико-смысловые связи внутри текста и на их фойе определял центр, образ произведения — образ автора. Такой метод прочтения нашел свое применение и в теории прозаич. нехудож. речи. Виноградов обращал внимание на то, что текст, имея тропы и фигуры речи, соединяется в сферхфразовые и фразовые единства путем сопоставлений и противопоставлений, сцеплений и соединений, сочетаний и разъединений, образующих единство смыслового развития текста как частей общей композиции, состоящей из явного или скрытого диалога или монолога. Объединение элементов текста в одно смысловое и грамматич. целое послужило основанием, в частности, для исследований по теории текста.
Идеи Виноградова дали творч. импульс для   разработки  и   развития  почти  всех отраслей сов. филологии во 2-й пол. 20 в.— в области совр. и сравнит.-ист. славистики, изучения др. языков народов СССР и зап.-европ. языков, в области лит-ведеиия, текстологии, эвристики, стилистики, языка худож. лит-ры, а также в изучении строя рус. яз., его истории, лексики, грамматики, словообразования, в области изучения истории лингвистич. науки, а также в разных сферах преподавания рус. яз. и культуры речи. Его идеи оказали влияние на развитие общего и сравнит, яз-знания. Ученые В. ш. углубляют и развивают все эти направления. Стилистике, поэтике, языку худож. лит-ры, худож. композиции текста, структуре авторского повествования посвящены работы Сорокина, В. Г. Костомарова, В. П. Григорьева, А. Д. Григорьевой, М. Н. Кожииой, Е. А. Иван-чнковой, И. И. Ковтуиовой, Н. А. Кожевниковой, И. К. Белодеда, А. П. Чу-дакова и др. Исследованию семантич. структуры слова и фразеологизма, текста, значения слова, метафоры, виутр. организации и назначения словарной статьи как особого лингвистич. жанра и др. проблем лексикологии и лексикографии посвящены работы ученых В. ш., изучающих рус. яз., другие слав, языки, языки народов СССР (Ожегов, Сорокин, Шведова, А. П. Евгеиьева, Д. Н. Шмелев, Л. Л. Кутина и др.). Работы ученых
B.  ш. в этой области содействовали выделению лексикологии как самостоят, области яз-знания, оиа получила теоретич. обоснование и практически сформировалась прежде всего в СССР. Сов. учеными плодотворно развивается теоретич. и практич.   лексикография.
Сов. грамматич. наука развивает и углубляет мн. идеи Виноградова в этой области. Учеными В. ш. была создана опи-сательио-нормативиая ч Грамматика русского языка» АН СССР (1952—54). Под руководством Шведовой были созданы академич. грамматики нового типа — < Грамматика совр. русского литературного языка» (1970), чРусская грамматика» (т. 1—2, 1980; Гос. пр. СССР, 1982). В этих грамматиках иауч. концепциями Виноградова определены способы описания частей речи, морфологии, синтаксиса, в особый раздел, связанный как с лексикологией, так и с грамматикой, выделяется словообразование и описывается формальное и семантич. строение слово-образоват. типов. При этом непосредственно реализуются его идеи о месте словопроизводства в строе языка в целом. Рус. словообразование как особой области яз-знаиия посвящены работы Е. А. Земской, В. В. Лопатина, Улухано-ва и др. Ученые В. ш. плодотворно работают также в области синтаксиса рус. и др. слав, языков, в области структуры текста (Н. С. Поспелов, Шведова, А. В. Боидарко, М. В. Ляпон, Белошапко-ва  и  др.).
Работы Виноградова о Шахматове, Щербе, А. М. Пешковском, М. Н. Петер-соие, его очерки по истории рус. лингвистич. мысли дали импульс для дальнейших исследований в этом направлении (Б. Н. Головин, Ю. В. Рождественский, А. В. Бондарко и др.).
Идеи Виноградова о грамматике совр. рус. лит. языка легли в основу общей и частной дидактики рус. языка и мн. учебных (школьных и вузовских) пособий. Были созданы серии учебников для средней и высшей  школы  (А.  М.   Земский,
C.   Е. Крючков, Л. Ю. Максимов, Н. М. Шаиский, Л. А. Чешко и др.). Под иепосредств. руководством Виноградова создана Международная ассоциация
преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ), первым президентом к-рой он был. В применении к задачам обучения рус. языку иностр. студентов разрабатываются проблемы стилистики, речевой культуры и лингвостранове-дения (работы Костомарова, Е. М. Верещагина   и   др.).
Для ученых В. ш. характерны след. общие черты их исследоват. метода: 1) анализ языковых явлений не с к.-л. одной точки зрения, а в аспекте их отношения к другим явлениям, к разным сторонам языка — рассмотрение грамматич. категорий в тесной связи с лексикой, с природой, значением и окружением слова; рассмотрение законов словообразования в связи с правилами морфологич. строения слов и с их грамматич. категориями; изучение синтаксиса не просто как правил синтагматики, а как такого уровня языка, единицы к-рого, обладая не только синтагматич., но и парадигматич. характеристиками, в своем строении и функционировании неразрывно связаны с лексикой и лексич. идиоматикой. Язык худож. лит-ры, язык и стиль писателя изучаются, с одной стороны, в связи с историей общенац. лит. языка, с другой стороны,— в связи с историей обществ, мысли и обществ, жизии; анализ образа автора — в связи с языком произведения и с его сюжетной тканью; анализ строения текста и все эвристич. разыскания — в связи с историей лит. процесса в целом, и т. д.; 2) внимание к функциональной и стилистич. распределенности языковых явлений, к сферам их употребления; 3) изучение языковых явлений в плане ч диахрония, синхронии»: понимание синхронии как условно остановленного момента развития языка и отсюда анализ языковых явлений в границах ист. контекста, в частности понимание языковой нормы как ист. категории, признание сосуществования функционально и семантически разграниченных языковых вариантов; 4) работа только с живым и богатым материалом, всегда самостоят, извлеченным из всех необходимых источников; построение теории опирается только на такой материал и подтверждается им.

Версия

ВЕРСИЯ (от ср.-лат. versio — видоизменение, поворот) — грамматическая категория глагола, обозначающая отношение действия к его субъекту или косвенному объекту (преимущественно предназначенность действия). Встречается в кавказских (картвельских, абх. -адыгских), семитских, по-видимому, в отд. индоевропейских и иек-рых др. языках. В. выражает изменение диатезы глагола в связи с наличием — отсутствием при ием косв. дополнения. При этом косв. дополнение выступает обычно в роли беиефакти-ва/малефактнва, т. е. лица, в пользу (или во вред) к-рому совершается действие, или в роли посессора, т. е. обладателя одного из объектов, упоминаемых в том же предложении, напр. груз, is emends dis pexsacmlebs 'Он чистит сестры обувь' (косв. дополнение отсутствует) — is u-fmends das pexsacmlebs 'Он чистит сестре (косв. дополнение в фуикпии обладателя) обувь'. Осн. синтаксич. разновидности В.: нейтральная В. (при отсутствии косв. дополнения), объектная (центробежная) В. (при его наличии) и субъектная (ие-центробежиая,         рефлексивная,
центростремительная) В.— когда косв. дополнение кореферентно подлежащему, иапр. груз, is i-senebs saxls 'Ои строит себе дом', др.-греч. porizo-mai 'доставляю себе'. Осн. семантич. разновидности В.: бенефактивная, посессивная, малефактивиая и локативная В. (когда присоединяемое косв. дополнение
выступает в локативном значении, напр. груз, man surati da-a-xafa kedels 'Он картину нарисовал на стене'). Присоединяемое косв. дополнение в иек-рых языках часто подвергается эллипсису, напр. в япон. яз.: Сииако-ва тя-о цуйдэ ятта 'Синако чай налила (ему)'.
В. относится к диатезам, увеличивающим число актантов глагольной лексемы. По этому признаку В. сходна с каузативом и с объектной диатезой, «создающей» прямое дополнение («работать» — «обрабатывать»). В. в разных лингвистич. традициях называется по-разному (напр., «предестинатив» в кушит. яз-знании).

Венгерский язык

ВЕНГЕРСКИЙ ЯЗЫК — один из финно-угорских языков (угорская ветвь). Распространен в Венгрии и прилегающих к ией областях Югославии, Австрии, Чехословакии, Румынии, СССР. Число говорящих 14,4 млн. чел., в т. ч. в Венгрии 10,6 млн. чел. Офиц. язык ВР. Насчитывается 8 диалектов, к-рые мало отличаются друг от друга.
Для фонетики В. я. характерны: противопоставление долгих и кратких гласных и согласных, гармония гласных с противопоставлением гласных заднего и переднего рядов, огубленных и погубленных, отсутствие сочетания согласных в начале слова, ударение на 1-м слоге. Морфологически относится к агглютинативным языкам. Грамматич. строй характеризуется отсутствием категории рода, большим числом падежей (св. 20), лично-притяжат. склонением для выражения принадлежности у имен; глагол имеет 3 формы времени, 3 формы наклонения, объектный и безобъектный ряды спряжения. Служебные слова представлены послелогами (управление, как правило, отсутствует), артиклями, союзами и частицами. В словообразовании широко используется суффиксация и словосложение. В предложении определение предшествует определяемому и с ним  не согласуется.
Начало формирования лит. языка — 16 в., особенно интенсивное развитие — с кон. 18 в. Письменность на лат. основе. Первый письм. памятник, содержащий связный текст,— «Надгробная речь» (ок. 1200).

Вариантность

ВАРИАНТНОСТЬ (от лат. varians, род. п. variantis — изменяющийся) (вариативность) — 1) представление о разных способах выражения к.-л. языковой сущности как об ее модификации, разновидности или как об отклонении от нек-рой нормы (напр., разночтения в разных списках одного и того же памятника); 2) термин, характеризующий способ существования и функционирования единиц языка и системы языковой в целом. В.— фундаментальное свойство языковой системы и функционирования всех единиц языка. Характеризуется с помощью понятий «вариант», «инвариант», «варьирование». При первом понимании В. используются только понятия «вариант» и «варьирование»; то, что видоизменяется, понимается как нек-рый образец, эталон или норма, а вариант — как модификация этой нормы или отклонение от нее. При втором понимании вводится термин «инвариант» и оппозиция вариант — инвариант. Под вариантами понимаются разные проявления одной и той же сущности, напр. видоизменения одной и той же единицы, к-рая при всех изменениях остается сама собой. Инвариант — это  абстрактное  обозначение одной и той же сущности (напр., одной и той же единицы) в отвлечении от ее конкретных модификаций — вариантов. Второе понимание понятия В. представляет собой развитие и углубление первого, вводит в лингвистику общие принципы теории вариантности — инвариантности. Вариантно-иивариантный подход к явлениям языка утвердился первоначально в фонологии (после работ Пражского лин-гвистич. кружка и ряда др. лингвистич. школ). Под вариантами стали понимать разные звуковые реализации одной и той же единицы — фоиемы, а саму фонему — как инвариант. Из фонологии этот подход был перенесен на изучение др. уровней языка. Два ряда терминов — эмические и этические — используются для обозначения: первые — для единиц-иивариантов (фонема, морфема, лексема и т. д.), вторые — для единиц-вариантов, т. е. для конкретных реализаций единиц-инвариантов (фон, или аллофон, морф, или алломорф, лекса,  или  аллолекса,  и
т. Д.).
В понятии инварианта отображены общие свойства класса объектов, образуемого вариантами. Сам инвариант не существует как отд. объект, это не представитель класса, не эталон, не «образцовый вариант». Инвариант — сокр. назв. класса относительно однородных объектов. Как название инвариант имеет словесную форму существования. Каждый вариант-объект, принадлежащий данному вариантному ряду, несет в себе инвариантные свойства, присущие каждому члену этого ряда, и может быть оценен как «представитель» данного инварианта. Так, классы фонетически сходных и функционально тождественных звуков в к.-л. языке (а1, а2, ...,а", к1, к2, ...,к") представляют собой вариантные ряды, сокр. названия к-рых — «фонема А», «фонема К» и т. д.—- являются инвариантами по отношению к своим конкретным реализациям — вариантам. По каждому из вариантов можно судить об инварианте благодаря присущим ему инвариантным свойствам. В то же время инвариант и вариант принципиально негомогенны. Напр., фонема Ат в отличие от фонов (аллофонов) непроизносима, поскольку является абстрактным назв. класса. При попытке произнести «фонему А» мы произносим один из ее вариантов — конкретный звук «а1», «а2» или <а"». Понятие инварианта — классификационное средство упорядочения  языкового  материала.
Все единицы языка вариативны, т. е. представлены в виде множества вариантов. Вариантное строение единиц языка обусловлено присущим им свойством <эк-земплярности». Каждая единица существует в виде множества экземпляров, оставаясь при этом сама собой, подобно тому как одна и та же книга может быть размножена в бесчисл. кол-ве экземпляров. Само бытие отд. единицы языка есть ее варьирование, сосуществование множества ее вариантов. В В. единиц языка проявляется вариантно-инварнантное устройство всей языковой системы.
Инварианты, будучи результатом осмысления и объединения объективных общих свойств разных рядов конкретных единиц, могут быть разной степени абстрактности. Так, все экземпляры звука «а» позволяют вывести инвариант «фонемы А», ряд, образуемый «фонемой А», «фонемой Б> и т. д., позволяет вывести инвариант — «фонему вообще». Одна и та же конкретная единица может иллюстрировать инварианты разных степеней абстрактности. Так, словоформа «лам-Da» есть  конкретный  экземпляр-вариант
(аллолекса, лекса) лексемы «лампа» (инвариант 1-й степени абстрактности), экземпляр-вариант существительного (2-я степень), экземпляр-вариант слова вообще (3-я степень).
В силу восходящего к Ф. де Соссюру принципа линейности речи на одно место в речевой цепи может быть помещен только один экземпляр-вариант языковой единицы. Поэтому речь по своей природе варианта, речевые произведения состоят из вариантов. Распространено мнение, что в отличие от речи язык состоит из инвариантов. Однако поскольку инварианты — это абстрактные сущности, то признать, что язык состоит из абстракций, можно только в рамках понимания языка как «системы классификации». Понимание языка как реального средства (орудия) общения, а речи как применения, использования этого средства заставляет считать, что язык состоит из того же, из чего состоит речь — из конкретных экземпляров, но представленных в виде классов или множеств, названия к-рых, отображающие свойства этих множеств, и есть инварианты. При переходе от языка к речи используются одни из экземпляров этого множества.
В. единиц языка по-разному проявляется на разных уровнях языковой системы. Так, на фонетнко-фонологич. уровне, образуемом односторонними единицами, классы вариантов (фонемы), т. е. инварианты, выводятся на основе звуковых и функциональных свойств единиц. На уровнях двусторонних единиц (морфема, лексема и др.) звучание для вывода инвариантов не релевантно, но существенны значение и функция. Наиболее сложным является вопрос о В. значений языковых единиц. Значение любой единицы само по себе инвариантно и служит основой для объединения в вариантный класс разных экземпляров единицы, обладающей этим значением. Разные значения одного и того же слова не варьируют, а аккумулируются в слове. О вариантах «одного и того же значения» относительно нек-рого инварианта, по-видимому, можно говорить, когда в ряду единиц, семантически различающихся, регулярно обнаруживается «одно и то же значение», напр. одно и то же лексич. и общеграмма-тич. (частеречное) значение у ряда словоформ одного слова. Кроме того, при использовании одного и того же грамматич. форманта иногда обнаруживаются как бы оттенки одного и того же осн. значения, присущего этому форманту (напр., разновидности перфектного значения во мн. языках и т. д.).
Варианты и инварианты языковых единиц не образуют разных уровней языковой системы. В рамках одного уровня можио говорить о единицах как о вариантах и как об инвариантах. Фонема и фон, так же как и морфема и морф, принад^ лежат своим уровням (фонологическому и морфемному), соответственно обозначая единицы либо как классы (фонема, морфема), либо как члены классов (фон, морф).

Вакашские языки

ВАКАШСКИЕ ЯЗЫКИ —группа североамериканских индейских языков. Распространены на Тихоокеанском побережье, в пограничных р-нах штата Вашингтон (США) и пров. Британ. Колумбия (Канада). Общее число говорящих ок. 1 тыс. чел. В. я. включаются наряду с чимакумскими и салишскими языками в мосанскую группу, представляющую собой возможное ответвление алгонкино-вакашской макросемьи (см. Алгонкино-вакашские языки), хотя структурное сходство названных языков может объясняться интенсивными контактами. В. я. подразделяются на 2 обособленные группы: квакиутль (языки квакиутль, белла-белла, или хаилцук, и китамат) и нутка (языки вутка, нитинат и маках).
Фонетич. система отличается богатым консонантизмом: представлены ларии-гальный,  латеральный  и  фарингальный
(в нутка) ряды, смычные и аффрикаты противопоставлены по признакам «звонкий (в квакиутль) — глухой — глотта-лизованный*. Глоттализованиыми могут быть и сонанты: m', n', w', у'. Согласные велярного ряда противопоставлены по признакам лабиализации и палатализации. Начальные сочетания согласных невозможны. Гласные (а, е, о, i, u) противопоставлены по долготе. В языке хаилцук   отмечены   тоновые   оппозиции.
Морфологич. строй характеризуется разнообразным использованием суффиксов. Особенно многочисленны глагольные суффиксы, вследствие чего предикативное слово может выражать смысл всего предложения. Распространена также редупликация (напр., в квакиутль g'ok" 'дом', мн. ч. g'ig'ok").
Ф. Боас разделяет все суффиксы на 19 семантич. групп, особое место среди них занимают локативные суффиксы, выполняющие роль предлогов и пространственных наречий и подразделяющиеся на общие (со значениями типа <ъ>, <на>, <под>) и специальные (со значениями «в доме», «в воде», <на груди» и др.). В составе числительных выделяются классификаторы. Глагольные суффиксы могут выражать время (прош., наст, и буд.), аспект (инцептив, или начинательный вид, континуатив, или протяженный вид, и др.), модальность (типа «говорят, что», «вероятно», «очевидно»  и  т. п.). Разнообразны словообразоват. именные суффиксы, способные образовывать имена деятеля, инструмента, качества, места, времени и т. п., и глагольные (типа «делать...», «пахнуть...», «быть готовым к...» и т. п.) словообразоват. суффиксы. Родство В. я. было впервые отмечено Боасом, оси. звуковые соответствия между ними описал Э. Сепир. Внешние связи В. я. исследовал М. Сводеш, предложивший объединить их вместе с салишскими и чимакумскими языками в мосаи. семью.