Хазарский язык

ХАЗАРСКИЙ ЯЗЫК —мертвый язык населения Хазарского гос-ва (2-я пол. 7 в. — сер. 10 в.), возникшего на основе союза кочевых н полукочевых племен, появившихся в южнорус. степях во время передвижения гуннов. Хазария занимала степи и предгорья на терр. совр. Дагестана и Прнкубанья, приазовские степи, частично — степн Сев. Причерноморья и б. ч. территории совр. Крыма. Сведения о X. я., сохранившиеся в визаит., араб., евр. и др. нет. источниках, а также данные этно- и топонимики позволяют утверждать причастность этого языка к семье тюркских языков и сближать его с булгарским языком.
Ср.-век. историки н филологи отмечали близость X. я. с языком булгар (аль-Истахрн) и печенегов (Махмуд Кашгарн). К языкам тюрк, семьи относили X. я. В. В. Григорьев, А. А. Куник, А. Вам-бери, В. В. Бартольд, причем последний отмечал его генетич. связь с чувашским языком, что опирается на лингвистич. основания: напр., название хазар, города Саркел, к-рое современники переводили словами «белая крепость», соотносится с совр. чуваш, шура кил/гил 'белый дом'. Н. А. Баскаков считает наиболее древними сохранившимися хазар, словами топонимы Итнль, Саркел, Семендер, Балан-жар, Бек Тарлув. Ученые находят следы влияния X. я. в совр. тюрк, языках; в языке крымских караимов (К. М. Му-саев), кумыкском (И. Керимов), северных диалектах азерб. языка (Н. 3. Гад-жнева.   В. Л. Гукасян).
Однако принадлежность X. я. к тюрк, языкам пока нельзя считать окончательно установленной, здесь многое находится на стадии науч. гипотез. Известны попытки (Гаджнева, Б. А. Серебренников) на основе сравнительно-исторического метода и приемов ареальной лингвистики реконструировать систему глагольных времен X. я.; такие попытки опираются на: 1) структуру этой системы в близком X. я. чуваш, языке н 2) на следы влияния X. я. в говорах и диалектах азерб. яз. Так, парадигма наст, времени на -ат общая у чуваш, яз. с диалектами азерб. яз.; то же можно сказать об азерб. наст.-буд. времени на -ы/-и (в диалектах) и чуваш, буд. времени на -ы, о прошедшем длительном времени на -атды/ -атты и т. д.  Существенным   является  в данном случае не подобие отд. формантов, но близость систем.

Хурритский язык

ХУРРИТСКИИ ЯЗЫК —мертвый язык, к-рый был распространен в юж. районах Армянского нагорья, в сев. Сирии и Месопотамии, в Аррапхе (область к В. от р. Тигр), в значительно меньшей степени — и юго-вост. части М. Азии (Кицуиатна) и и г. Угарит. Единого мнения относительно генетич. связей X. я. не существует. Наиболее убедительной представляется гипотеза И. М. Дьяконова и С. А. Старостина о родстве X. я. и родственного ему урартского языка с нахско-дагестанскими языками.
Сохранившиеся памятники X. я. обнаруживают значит, различия, позволяющие выделить 6 диалектов. В отличие от урарт. яз., для X. я. является фонематичным противопоставление звуков по признаку напряженность — ненапряженность; оппозиция согласных по звонкости — глухости нефонематична: звонкими являются согласные в интервокальном положении. Напряженные согласные всегда глухие.
Язык эргативного строя, но со значит, реликтами активного строя: наличие показателя состояния, наряду с показателями перех. и иеперех. действия, противопоставление в глагольной словоформе в древнейших диалектах субъекта действия субъекту состояния и спряжение перех. глагола не только по эргативному типу, но и по более древнему, закрепившемуся после утверждения в языке эргативного строя за неперех. глаголами, наличие в одном из древнейших диалектов оппозиции центробежной и нецентробежной версии. В этом отношении X. я. более архаичен, чем урартский. Язык агглютинирующий   (см.   Агглютинация),префиксация неизвестна. Имеются единичные случаи редупликации корней и словосложения. Имени присущи те же категории, что имени в урартском, однако состав падежей несколько иной: абсолютив, эргатив, генитив, датнв, директив I, директив II, директив-аблатив, аблатив, локатив, статив, комитатив. Изиестны местоимения личные (самостоятельные и зависимые; в отличие от урартского, особых зависимых местоимений косвенного объекта в X. я. нет), притяжательные, указательные, неопределенные, отрицательные, относительные, обобщительно-определительные. Глагол имеет 3 видо-временные формы: сов. вид (прош. вр.), иесов. вид (бул. вр.) и вие-видовую (наст. вр.). Спряжение глагола в индикативе и в ирреальных наклонениях во многом совпадает с урартским. Наряду с самостоят, служебными словами (послелогами, союзами, частицами) широко распространены энклитики (союзные, усилительные и др.), не известные урартскому.
Древнейший памятник X. я. датируется кон. 3-го тыс. до н. э. В 1-м тыс. до н. э. хуррит. тексты уже ие засвидетельствованы, хотя имена собственные и глоссы в иноязычных текстах подтверждают, что X. я. был и после 2-го тыс. до н. э. разг. языком в нек-рых р-нах Армянского нагорья. Письменность — слоговая клинопись, сохранились также тексты, написанные семитской (угаритской) квазиалфавитной клинописью. Возможно, X. я. скрывается и в написанных кипро-ми-нойским письмом двух табличках вз Энкоми (о. Кипр).

Хокальтекские языки

ХОКАЛЬТЕКСКИЕ ЯЗЫКИ (хока-коавильтекские языки) — группа индейских языков, входящая, по классификации Э. Сепира, наряду с языками кад-до, ирокезскими, сиу, галф и др. в макросемью хока-сиу. К X. я. относятся языки хока, распространенные в Калифорнии и частично в Аризоне и соседних р-нах Мексики (карок; чимарико; шаста; палаих-нихские: ачумавн и ацугеви; яна; помо: центральный, северный, сев.-восточный, восточный, юго-восточный и юго-запад-иый, известный также под назв. «ка-шайя»; вашо; эсселен; юма: мохаве, кокопа, марикопа, диегеньо, кочими и близкородственные валапаи, явапаи, ха-васупаи и паипаи; сери; чумашские: вентуреньо, обиспеньо, барбареньо, пу-рисеменьо и островной; салина; текис-тлатекский — в Оахаке, Мексика), су-панекские — субтиаба (в Никарагуа) в тлапаиекский (в Герреро, Мексика), ко-авильтекские, некогда распространенные в Техасе и соседних р-нах Мексики (ко-авильтекский, комекрудо, котонаме, кар-рисо, тамаулипек, тонкава и относимый иногда к карибским языкам каранкава), а также составляющий отд. подгруппу язык хикаке, или тол (в Гондурасе). По лексико-статистич. данным, распад пра-хокальтекского языкового состояния произошел ок. 5000 лет назад.
Большая часть X. я. либо исчезла (чимарико, яна, с последними носителями к-рого работал Сепир, эсселеи, чумашские, коавильтекские и др.), либо находится на грани исчезновения. Наибольшее число носителей насчитывает тлапа-век. яз. (ок. 40 тыс. чел.) и текистлатек. яз. (10 тыс. чел.).
Система согласных X. я. характеризуется противопоставлением смычных и аффрикат по признакам глухости (при-дыхательности), звонкости и глоттализо-ваиности. Спиранты представлены только глухой серией. Различают 2 поствелярных ряда: увулярный и ларингальный. Нередки палатализованные и лабиализованные (последние в велярном и поствелярных рядах). Для вокализма обычно противопоставление кратких (i, e, а, и, о и редко t) и долгих гласных. Типичные структуры слога CV и CVC. В начале в конце слова возможно стечение диух согласных, зияния   встречаются   редко.
Морфологич. тип X. я. в целом агглютинативный, синтетический с нек-рым преобладанием префиксации над суффиксацией, однако между отд. языками имеются значит, расхождения. В именном н глагольном словоизменении широко распространено употребление личных префиксов: в языке диегеньо ?siny 'моя жена', masiny 'твоя жена', pa:siny 'его жена'; ?а: 'я иду', та: 'ты идешь", wa: 'он идет' и т. п. В падежной системе различаются маркированный номинатив и обычно немаркированный аккузатив, имеются разл. локативные суффиксы. Имена числительные отражают четверичную систему счета. Нек-рые языки обладают сложной деталь-вой системой указат. местоимений, отражающих многоступенчатое представление о степени удаленности предмета: в языке валапаи va 'этот очень близкий', уа 'этот довольно близкий', wi 'этот близкий', jiu  'тот далекий',  wa  'тот довольно далекий', ha 'тот очень далекий', 6а 'тот упомянутый'. Из грамматич. категорий глагола более развита категория вида и способа действия, менее — категория времени. Глагол имеет личные, т. наз. инструментальные, префиксы и суффиксы пространственной ориентации. Обычный порядок слов в предложении с перех. глаголом SOP. В притя-жат. конструкции определение предшествует определяемому, в др. словосочетаниях следует за ним. Роль подчинит, союзов выполняют глагольные суффиксы. Из словообразоват. средств в X. я. довольно распространены аффиксы, реже используются основосложение, редупликация и др. В лексике много заимствований, особенно испанизмов. В языках Калифорнии отмечаются и заимствования из рус. яз., напр. и языке помо kuska 'кошка', mijuk 'мешок' и др.
X. я. изучены недостаточно, нет убедительных доказательств их геиетич. родства. Лучше других описаны языки хока. Выделение этой группы языков было осуществлено Р. Диксоном и А. Л. Крёбером (1913), сформулироваи-шими их осн. характеристики: отсутствие морфологич. иыражения мн. ч. имени, наличие супплетивных форм мн. и ед. ч. и глаголе, суффиксов мн. ч. у глагола, локативных глагольных суффиксов, инструментальных и личных префиксов. Они же предложили название хока (от «два», ср. в языке ацугеви hoqi, шаста xuk'wa и т. п.). На генетич. связь хока, коавильтекских и др. X. я. впервые указал Сепир. В 1952 Дж. X. Гринберг и М. Сводеш предложили относить к л. я. язык хикаке (в 70-х гг. была доказана его близость к супанек. языкам). Широкое распространение и изучении X. я. получила методика «бинарных сопоставлений», она применялась к языкам вашо и карок, помо и яна и др. Недостаточность материалов по исчезнувшим ковавильтек. языкам (исключением является язык тои-кава, хорошо описанный X. Хойером) сильно ограничивает перспективы подобных исследований. Все X. я. бесписьменные.

Хеттский язык

ХЕТТСКИЙ Я3ЫK —один из хетто-лувийских языков, мертвый язык народа, населявшего центральную и северную части древней Анатолии. Будучи первым в истории индоевроп. языком с письм. фиксацией, X. я. отражает мн. архаичные черты; одновременно отмечаются и явные инновации. Характерно сохранение ла-риигальных согласных, переход *б > а, *г, I обычно > ar, al; сведение трех рядов смычных к двум, сохранение старых ла-био-веляриых. В морфологии имени — реликты противопоставления по признаку активности — инактивиости, отсутствие, за исключением нек-рых реликтовых образований, форм степеней сравнения, две серии глагольных флексий, сочетание послелогов с местоимениями. В синтаксисе — начальные комплексы энкли-тик в предложении, относительно слабое развитие подчинит, связей. Лексика X. я. подверглась сильному  влиянию др. языков: н древнейший период — хаттского, позднее — хурритского и аккадского. Б, ч. заимствований относится к сфере периферийной лексики; терминология ритуала, названия сосудов и др. культурные термины; более глубоким было влияние хаттского яз., откуда взята, напр., терминология гос.  управления.
В истории X. я. выделяется 3 периода: древний (18—16 вв. до н. э.), средний (15 — нач. 14 вв. до н. э.) и новый (сер, 14—13 вв. до н. э.). Подавляющее большинство текстов дошло до нас в записях Нового царства, в т. ч. и копии др.-хетт-ских памятников. Однако с течением времени обнаруживалось все больше др.-хеттских оригиналов, отличающихся более умеренным использованием логограмм; в морфологии выделяется строгое различение форм датива, локатива и направит, п.; в синтаксисе— редкое употребление глагольной частицы -кап (как и сохранение др. частиц — -ара, -an, -asta), необязательность употребления частицы пи в начале каждого главного предложения; в лексике — почти полное отсутствие хур-рит.  заимствований.
Письменность X. я.— клинопись, по-видимому заимствованная из сев. Сирии в 19—18 вв. до н. э. и близкородственная староаккадской. Она весьма несовершенно передавала фонетич. систему X. я.: графически не различались о и и, часто также е и i; затруднена была передача консонантных групп. Для различения кратких и долгих гласных, глухих и звонких согласных хеттскими писцами были выработаны особые орфографич. приемы, к-рые во многом остаются неясными. Широко используются шумеро- и аккадо-граммы, так что фонетич. чтение мн. хеттских слов остается неизвестным. Письм. памятники были обнаружены в основном в царском столичном архиве в Хаттусасе (ныне Богазкёй, в Турции) во время раскопок 1906—07; отд. таблички были найдены в Угарите и Амарне, позднее обнаружен значит, провинциальный архив в  Машате (к С.-В. от Богазкёя).

Хауса

ХАУСА — один из чадских языков. Распространен в Сев. Нигерии и прилегающих р-нах Нигера (исконный ареал X.), а также в Камеруне, Гане, Бенине, Того н др. странах. Общее кол-во говорящих, видимо, достигает 30—40 млн. чел. С 16 в. X. распространяется в Зап. и Центр. Судане как лингва франка и является осн. средством межэтнич. общения в Зап. Африке. Был офиц. языком авт. Сев. Нигерии до адм. реформы 1967. Оси. диалекты X. — кано, каци-на, сокото, эария, хадеджиа, дамагарам, гобир и др. — весьма близки между собой, наибольшие грамматич. отличия, гл. обр. в глагольной системе и в личных местоимениях, наблюдаются в сев.-зап. диал. зоне (Нигер и прилегающие р-ны Нигерии). Фонетика и грамматика X. типичны для западно-чадских языков, среди к-рых он образует вместе с языком гвандара особую общность.
В 19 в. (до аигл. колонизации) X. развивался под сильным араб, влиянием, позднее появляются миогочисл. заимствования и кальки из английского, в Нигере— из французского языков. Лит. X. сложился иа базе койне кано в 19— 20 вв. Письменность (зафиксирована с кон. 18 в.) на основе- араб, алфавита (т. наэ. аджами); с кон. 19 в. используется лат. алфавит с нек-рымн добавлениями. Традиционная и религ. исламская лнт-ра использует письменность аджами, этот вариант письменно-лит. X. практически лишен заимствований из европ. языков, в нем гораздо больше арабизмов, чем в «стандартном» X., имеются н грамматич. отличия, соответствующие зап. диал. нормам (дналект сокото).

Харьковская лингвистическая школа

ХАРЬКОВСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА — одно из направлений отечественного языкознания 2-й пол. 19 в., представители к-рого (А. А. По-тебня, Д. Н. Овсяннко-Куликовский, А. В. Ветухов, А. Г. Горнфельд, М. А. Колосов, Б. А. Леэин, А. В. Попов. М. Г. Халанский, В. И. Харциев и др.) исследовали язык в широком культурном и историческом контексте. Изучая происхождение и развитие языков и словесности в связи с историей народа, ученые X. л. ш. исследовали фонетич. и грамма-тич. особенности вост.-слав. языков в их эволюции, собирали и изучали фольклор и худож. ценности, составляющие достояние нац. культуры. У истоков X. л. ш. стояли И. И. Срезневский («Мысли и заметки», 1831; «Мысли об истории русского языка», 1850) и его ученик П. А. Лавровский («О языке северных   русских   летописей»,    1852).
Наиболее значит, достижения X. л. ш. связаны с деятельностью Потебни, чл.-корр. Петерб. АН (1875), проф. Харьковского ун-та (с 1875). Потебня разрабатывал теорию происхождения и развития языка, ист. грамматику, семасиологию, поэтику, нсторню лит-ры, занимался фольклором и этнографией, исследовал вопросы взаимоотношения языка и мышления, языка и нации («Мысль и язык», 1862). На формирование его филос. взглядов оказали влияние идеи рус. революционеров-демократов А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, эстетнч. идеи В. Г. Белинского, филос.-филологич. взгляды В. фон Гумбольдта и Г. Штейнталя. В разработанной (н названной) Потебней «ономатопоэ-тич. теории языка» мыслительно-речевой акт считается индивидуально-психнч. творч. актом, результаты к-рого признаются или отвергаются при его творч. восприятии («Из лекций по теории словесности», 1894; «Из записок по теории словесности», i905). Отсюда, с одной стороны, утверждается, что слово материально существует только как отд. употребление (отрицание реальности слова как совокупности словоформ), с другой — последовательно проводится изучение истории употребления слов и процесса ист. развития конкретного языка. Прослеживая это развитие, Потебня делал выводы об ист. изменениях в характере языкового мышления данного народа и человечества в целом. Он считал, что в основе развития языка лежит смена поэтич. мышления, отразившегося в формах слов и высказываний, прозанч. мышлением. Определение искусства как осн. формы познания, предшествующей филос. и науч. формам познания, было распространено в нач. 20 в. Взгляды Потебни на поэтич. язык, природу поэзии и вообще искусства составляют его «лингвистическую поэтику» («Эстетика и поэтика», 1976). В поэтич. слове и соответственно в поэтич. произведении в целом Потебня выделяет 3 составных элемента: внешнюю форму (звучание), значение (семантика) и внутр. форму (образ). Учение Потебни о внутренней форме слова восходит к идеям Гумбольдта.
«Теория словесности» Потебни утверждает, что тропы и фигуры речи используются независимо от жанра произведения, чем достигается единство метода худож. представления, содержания речи. Утверждается вторичность прозы по отношению к поэзии. Поэтому предмет филологии после Потебни стал пониматься как сочетание анализа языка с анализом только худож. речи, а филология в школе преподавалась под углом зрения линг-вистпч. поэтики (Д. Н. Овсянико-Куликовский, «Теория поэзии и прозы», 1923). В работах по ист. фонетике Лавровского («О русском полногласии», 1859; «Обзор замечательных особенностей наречия малорусского сравнительно с великорусским и другими славянскими наречиями», 1859) и Потебнн («Два исследования о звуках русского языка», 1866; «Заметки о малорусском наречии», 1871; «К истории звуков русского языка», ч. 1, 1876, ч. 2, 1880, ч. 3, 1881, ч. 4, 1883; «Разбор сочинения П. Жнтецкого: „Очерк звуковой истории малорусского наречня"», Киев, 1876; СПБ, 1878) была углублена методика сравнительно-ист. исследования, науч. изучение истории слов поставлено в связь с историей народа. Особое место здесь занимала проблема происхождения цост.-слав. языков, в частности украинского. Потебней дана развернутая картина развития вост.-слав, фонетич. системы рт древнейшего периода до сер. 19 в., сформулированы принципы этимологич. исследований в связи с изучением фонетич. законов развития языка, сделаны открытия т. наэ. нового Ь, второго полногласия в связи с утратой редуцированных, обосновано явление второй палатализации. С достижениями в ист. фонетике связано становление отечеств, диалектологии. В работах Потебни были охарактеризованы границы распространения важнейших диал. звуковых явлений, определены отношения юж.-великорус, говоров к сев.-великорусским, указаны признаки, к-рымп отличается укр» яз. Эти работы знаменовали новый этап в развитии диалектологии, сформировали науч. основы вост.-слав, диалектологии как самостоят, дисциплины (труды Колосова, Халанского,  отчасти  П. И. Житецкого).
Синтаксич. учение Потебнн («Значение множественного числа в русском языке», 1888; «Из записок по русской грамматике», т. 1—2, 1874, т. 3, 1899, т. 4 — в. 1, 1985, в. 2, 1977) было новым этапом в разработке понятий слова, грамматич. формы, грамматич. категории н др. Стремление раскрыть этапы развития человеческого мышления в фактах языковой эволюции, основанное на понимании связи языка и мышления, а отсюда применение историко-генетич. принципа анализа и осмысления синтаксич. явлений позволило ученым X. л. ш. углубить исследования в области ист. грамматики русского и других слав, языков, более глубоко исследовать морфологию и синтаксис вост.-слав, языков (работы Овся-нико-Куликовского, Попова, Халанского и др.). В том же направлении работали последователи X. л. ш. — И. М. Бело-руссов, А. С. Будилович, Н. К. Грунский, А. А. Дмитревский, А. В. Добиаш, отчасти Б. М. Ляпунов. Историко-генетич. подход к изучению языковых явлений содействовал развитию отечеств, семасиологии, лексикологии, этимологии. В трудах ученых X. л. ш. разрабатывались также проблемы истории вост.-слав. лит. языков, лингвостилистики.