КОНСОНАНТИЗМ (от лат. consonans, род. падеж consonantis — согласный звук) — система согласных в языке, диалекте, говоре или в семье, группе языков. К. может быть описан как в синхронии, так и в диахронии. В зависимости от конкретной задачи описания учитываются разные явления, характеризующие К. При описании конкретного языка в определ. период учитывают кол-во согласных фонем, правила их употребления (зависящие от фонетич. позиций), фонетич. реализацию различит, признаков и её вариативность, функциональную нагрузку в речи.
Кол-во согласных фонем в языке по сравнению с кол-вом гласных варьирует в широких пределах: в рус. яз. согласных почти в 6 раз больше, чем гласных, в исп. яз—в 4 раза, в англ. яз.— в 2 раза (по сравнению с кол-вом монофтонгов), во франц. яз.— в 1,25 раза, а в дат. яз.— несколько меньше, чем гласных (20 согласных и 23 гласных). Кол-во согласных определяется тем, какие из их признаков являются релевантными для различения фонем, а какие зависят от фоиетич. положения и тем самым характеризуют лишь аллофонич. изменения. Так, в рус. яз. мягкие согласные являются самостоят, фонемами и, будучи противопоставлены твердым, встречаются в идентичных фонетич. позициях, во фраиц. яз. палатализация согласных характеризует лишь определ. позицию (перед гласным переднего ряда /i/ и перед среднеязычным сонантом /j/), так что различение значимых единиц благодаря различию твердых (иепалатализов.) и мягких (палатализов.) невозможно.
Релевантные для данной системы согласных признаки образуют оппозиции, а положение конкретного согласного в системе фонем определяется характером этих оппозиций (см. также Корреляция). Так, рус. /b/, /d/, являющиеся смычными звонкими твердыми согласными, фонологически наиболее тесно связаны с /р/. /t/, т. е. с соотв. глухими, с к-рыми они вступают в отношения чередования при определ. условиях (когда оказываются на конце слова или перед глухим шумным согласным и т. д.); эта связь сильнее, чем, напр., связь с соотв. щелевыми /v/, /z/, фонетически более «похожими» на /Ь/ и /d/, но с к-рыми смычные не находятся в отношениях чередований. Чередования согласных в пределах одной морфемы определяются правилами употребления этих согласных в разл. фонетич. позициях (живыми и историческими звуковыми законами).
Фонетич. вариативность согласных определяется допустимой в данном языке вариативностью фонетич. коррелятов различит, признаков. Так, противопоставление глухих и звонких согласных в одних языках (напр., в славянских) реализуется как различия в поведении голосовых связок во время артикуляции (при артикуляции звонких голосовые связки работают, при артикуляции глухих — не работают), в других (напр., в ряде герм, языков) — как различия в степени напряженности артикуляции («звонкие» — слабые, «глухие» — сильные). Однако и в слав, языках звонкие являются более слабыми, чем глухие, а в герм, языках вполне возможно участие голосовых связок при артикуляции слабых (ненапряженных) согласных.
Примером фонетич. вариативности фо-нологич. признака является оппозиция русских твердых и мягких согласных, к-рая реализуется по-разному в зависимости от др. признаков согласных.
Нек-рые признаки согласных фонетически реализуются на сегментах, соседних с согласными (так, в англ. яз. длительность гласного является наиболее надежным признаком глухости или звонкости согласного, в рус. яз. качество гласного является признаком твердости или мягкости соседнего согласного).
Функциональная нагрузка согласных в речи определяется их ролью в организации звуковой цепи: отношение кол-ва согласных к кол-ву гласных в слове определяется как коисоиансный коэффициент. Разные языки имеют раз л. коэффициенты: в иек-рых герм, языках он близок к 2, в русском равен 1,38, в полинезийских близок к 0,5. С величиной консоиан-сиого коэффициента связана информационная нагрузка согласных: если и число согласных в системе фонем, и коисоиансный коэффициент достаточно велики, информативность согласных тоже велика. Однако большая роль согласных по сравнению с гласными в организации звуковых оболочек значимых единиц (морфем, слов), обнаруживаемая при анализе фонематич. явлений, ослабевает при переходе к фонетич. уровню, т. к. сами согласные на этом уровне реализуются (артикуляционно-акустически и перцептивно) лишь благодаря соседним гласным.
КОНГО-КОРДОФАНСКИЕ ЯЗЫКИ (нигеро-кордофанские языки) — макросемья африканских языков. По классификации Дж. X. Грииберга, подразделяется иа 2 семьи: 1) иигеро-конголезскую, включающую 6 подсемей языков — зап,-атлантическую, манде, гур, ква, беиуэ-конголезскую (в т. ч. языки банту), адамауа-восточиую; 2) кордофанскую. Нигеро-коиголез. языки распространены на большей части Зап. и Юж. Африки, кордофаи. языки занимают сравнительно небольшой ареал на В. Республики Судан (Вост. Африка).
Характерной типологич. чертой б. ч. К.-к. я. является наличие системы именных классов, формально выражаемых с помощью аффиксальных показателей, в большинстве случаев — префиксов, но у части языков — суффиксов или префиксов н суффиксов. Эти классные показатели, как правило, парные для ед. и мн.
ч. Однако нек-рые изыки, в т. ч. вес языки манде, не имеют именных классов.
Постулат о геиетич. единстве К.-к. я. нуждается в строгом доказательстве. В обоснование своей гипотезы Гринберг приводит более пятидесяти лексич. соответствий между нигеро-конголезскими и кордофаискими языками, а также ряд моЪфологич. соответствий.
Здесь прежде всего выделяются соответствия кордофан. классных показателей 1/о нигеро-конголезским !i/a, ma (ma преим. в банту, но также и в др. языках, напр. в зап.-атлантнч. языке гола). Кордофан. показатель для класса жидкостей и иногда для абстрактных понятий о соответствует показателю m аналогичного нигеро-конголез. класса. Фонс-тич. соответствие кордофанского п пм-геро-конголезскому m обнаруживается н в др. случаях; так, кордофан. личные местоимения ед. ч., видимо, следует реконструировать: 1-е л. ni, 2-ел.по или па, 3-е л. о° или ои . В нигеро-конго.-icj. языках представлены соотв. формы с т-, напр. в зап.-атлантич. языке фула: 1-е л. ед. ч. mi, 2-е л. ед. ч. та, 3-е л. ед. ч. (объектное местоимение) то. В банту *то- является объектным местоимением 3-го л. ед. ч., возможно, эта же форма послужила источником для показателя ед. ч. класса людей в банту *то-, вытеснившего распространенный а др. нигеро-конголез. языках соответствующий ему показатель о-. Соответствие кордофанского о ннгеро-конголезском у m представлено и в нек-рых этимологич. сближениях, напр. в корне со значением 'язык': кордофанские — талоде lone, зль амира По. лафофа liani и др.; нигеро-конголеэские — бадьяра (зап.-атлантич.), (pu)leme, йесква (бенуз-конголез.) (и)1е-та, мбум lima, теме lem, кам (a)lim (ада-мауа-вост.), протобанту *-deme и др.
Имеются также отд. частные соответствия. Так, в кордофаи. языке тагои показатель ед. ч. класса 1/п — ye, у, т. е. вариант без 1, что соответствует широко распространенному в банту классному показателю i- (вместо li-); эта форма встречается и в др. нигеро-конголез. языках. В кордофаи. языках масакип п оторо в классе людей вместо префиксального используется суффиксальный классный показатель в терминах родства п собств. именах: в масакйн -пе, в оторо -па (и оторо этот показатель употребляется также в нек-рых местоимениях). Срсли нигеро-конголез. языков в нек-рых именах класса людей в акпафу и класса людей и животных в ликпе (языки подсем!>м гур) также вместо префикса употребляется суффиксальный классный показатель -та, причем в ликпе в т. ч. и в терминах родства.
Гринберг отмечает и др. важные соответствия в системе именных классных показателей кордофанских и нигеро-конголезских языков. Напр., в кордофан. языке коалнб показатель t- употребляется в качестве префикса ед. ч. класса жидкостей в значении 'капля чего-либо'. Этому полностью соответствует имеющий то же значение префикс (o)iu-в ньоро и др. языках банту: коа-либ t-au/y-au.— ньоро (o)tu-izi/(a)ma-izi 'капля воды'/'вода'. В кордофан. языке катла абстрактные существительные образуются от прилагательных с помощью префикса Ь-, чему точно соответствует префикс Ьи- в языках банту, встречающийся также и в др. нигеро-конголез. языках. Как в кордофанских, так и в иигеро-конголезских языках имеются билабиальные префиксы или суффиксы, употребляемые в обозначениях крупных животных. Класс людей в кор-дофан. языках имеет показатели к-/1-, отличающиеся от нигеро-конголез. показателей этого класса u/ba. Однако в ни-геро-коиголез. языках можно предположить общий местоименный показатель к- для ед. ч. класса людей. Так, в зап.-атлантич. языке фула местоимение 3-го
л. ед. ч.— kanko (кап----общая база
самостоятельных личных местоимений), суффикс -ко встречается также в слове gorko (мн. ч. worbe) 'человек' и в агеи-тивных именах. В зап.-атлантич. языках темне и волоф ко — объектное местоимение 3-го л. ед. ч., а также согласо-ват. показатель ед. ч. класса людей в темне и демонстратив ед. ч. для слова 'человек' в волоф. В языках группы ада-мауа-восточная этому соответствует самостоят, личное местоимение 3-го л. ед. ч.: джукун, монгвади ku, амади, барамбу, занде, нзакари ко, в яз. тула
к----показатель принадлежности для
ед. ч. имени класса людей.
Гринберг также высказывает предположение о соответствии кордофаи. классного показателя ми. ч. 1- местоименным и именным показателям мн. ч. -In, -гш в языках манде.
КОНВЕРСИЯ (от лат. conversio — изменение, превращение) в грамматике и лексике — способ выражения субъ-ектио-объектных отношений в эквивалентных по смыслу предложениях. В грамматике К. проявляется в залоге (в соотносит, структурах активной и пассивной конструкций) и выражается формами одного слова — т. наз. грамматич. кон-версивами: «Насос накачи вает воду в резервуар» о «Вода накачивается насосом в резервуар»; «Командир вручил бойцу орден» <=> «Орден вручен бойцу командиром».
В лексике К. выражается разными словами — лексич. конверсивами, передающими двусторонние субъектио-объектные отношения и обладающими в силу этого как минимум двумя валентностями: «Наши хоккеисты превосходят соперников в скорости» <=> «Соперники уступают нашим хоккеистам в скорости»; «Сестра старше брата» «> «Брат моложе сестры»; «В. В. Виноградов — ученик Л. В. Щербы» о «Л. В. Щерба — учитель В. В. Виноградова»; «Я стою перед вами» о «Вы стоите за мной».
Представляя в тексте одно и то же действие или отношение в разных, обратных, направлениях — от одного участника ситуации (А) и другому (В) и наоборот, конверсивы употребляются в соотносит, конструкциях соответственно с прямой и обращенной ролевой структурой: при преобразовании по К. субъект и объект мениются в предложении ролями. Такие высказывания обладают одинаковой предметной отнесенностью и используются как сиионимич. средства языка, с помощью к-рых может подчеркиваться различие в актуальном членении предложения. Сами конверсивы имеют обратные по характеру значения, часто несовместимые, когда источником конверси-вов являются антонимы.
Существуют языковые единицы, выражающие К. без коррелятов (напр., «дружить», «ссориться», «рифмоваться», «товарищ», «коллега», «сослуживец», «соавтор» и т. п.); их синтаксич. и семантич. свойства позволяют передать конвер-сиые отношения как в исходном, так и в обращенном предложении (ср.: «Иванов — соавтор Петрова» <=> «Петров — соавтор Иванова»).
При классификации конверсивов выделяют их структурные и семантич. типы. Структурные типы определяются принадлежностью к частям речи: конвер-сивы-глаголы («строить» — «строиться», «пугать» — «бояться»), существительные («предшественник» — «последователь», «муж» — «жена»), прилагательные (в формах сравнит, степени: «выше» — «ниже», «тяжелее» — «легче»), наречия, предлоги. Семантич. типы конверсивов выделиются по общности их значения, напр. передачи («передавать» — «получать», «сдавать» — «принимать»), продажи/купли («продавать» — «покупать»), заполнения чего-либо («вмещать» — «входить», «занимать» — «уходить»: «Сборы заняли весь вечер» о «Весь вечер ушел на сборы»), зависимости («определять» — «зависеть», «начальник» — «подчиненный») и др.
В отличие от синонимов и антонимов, один из коиверсивоп употребляется в тексте, другой остается за его пределами, но всегда подразумевается благодаря закономерной мене субъекта и объекта. Введение обоих конверсивов в текст представляет собой прием двустороннего экспрессивного подчеркивания мысли: «В борьбе враждебной выигрыш одного есть проигрыш другого».
КОМПОНЕНТНОГО АНАЛИЗА МЕТОД — метод исследования содержательной стороны значимых единиц языка, имеющий целью разложение значения на минимальные семантические составляющие. К. а. м. впервые был использован при исследовании лексич. материала как техника описания узкого круга лексич. единиц (терминов родства) в разных языках (50-е гг. 20 в.). Он основан на гипотезе о том, что значение каждой единицы языка состоит из семантич. компонентов (сем) и что словарный состав языка может быть описан с помощью ограиичеиного и сравнительно небольшого числа семантич. признаков. К. а. м. тесно связав с системио-парадигматич. представлениями о языке (см. Парадигматика), в частности с теорией поля, и может рассматриваться как расширение и углубление ее теоретич. и ииструментально-методич. базы. Этот метод обнаруживает связь с идеями Р. О. Якобсона, Л. Ельмслева и др., считавших возможным перенесение принципов фонологии Н. С. Трубецкого в грамматику и семантику. На основе К. а. м. семаитич. поле определяется как рид парадигматически связанных слов или их отд. значений, имеющих в своем составе общий (интегральный) семантич. признак и различающихся по крайней мере по одному дифференциальному признаку. Общие и дифференциальные признаки, так же как и содержащие их слова, образуют определ. иерархич. структуры (ср. интегральный признак •«родство» и дифференциальные признаки «пол», «поколение», «степень родства» в семантич. поле родства). Один и тот же семаитич. признак в разных семаитич. полях может иметь разный иерархич. статус (от компонента дифференциального признака до категориального, существенного для всей системы языка в целом), как, напр., сема «пол», входящая в значения слов с признаком одушевленности. Предполагается, что наиболее общие категориальные семантич. признаки имеют универсальную значимость и могут быть представлены (по-разному) во многих или во всех языках.
Характер компонентного состава лек-сич. значения зависит от степени конкретности (абстрактности) выражаемого данным словом понятия. При компонентном описании предметно ориентированных слов (т. иаз. денотативов типа «слон», «грач», «сосна») значительно повышается роль индивидуальных (уникальных) признаков, характеризующих только данное слово (ср. сему «наличие хобота» у слова «слои»), а также возрастает вероятность совпадения содержания семантич. признака слова и признака предмета, обозначенного данным словом. На этом основании нек-рые ученые относят компонентный анализ денотативов к области внеязыковой семантики (Ж. Мунен и
ДР)-
Применение К. а. м. в синтагматике обнаруживает ряд закономерностей функционирования слов в речи: правила селекционных ограничений (Дж. Кац, Дж. Фодор), правила сложения лексич. значений (Ю. Д. Апресян), правила семантич. согласования (В. Г. Гак). На их основе устанавливаются, в частности, условия правильного выбора слов в словосочетании, зависящие от наличия общей семы в обеих частях словосочетания, отсутствия (погашения) противоречивых сем в одной из частей словосочетания. При этом повтор сем выступает как важное конструктивное средство построения речи, подобное по функции др. сиитагматич. средствам языка.
В 70—80-х гг. 20 в. К. а. м. стал применяться также в грамматике, особенно в морфологии (Е. а. Гулыга, Е. И. Шен-дельс). В сов. яз-знании делаются попытки компонентного анализа простых и сложных предложений (работы О. И. Москальской, В. А. Белошапко-всй, Гака, Е. М. Вольф). Совершенствуются существующие и разрабатываются новые приемы и методы выявления семантич. признаков, устанавливаются типы их взаимосвязи. Эти приемы и методы дополняют и расширяют К. а. м.: методы лингвистич. эксперимента, ведущие начало от идей Л. В. Щербы и А. М. Пешковского, методы оппозиции и комбинаторики (Т. П. Ломтев), разл. процедуры анкетирования и опроса информантов (О. Н. Селиверстова и др.), компонентного синтеза (А. М. Кузнецов), варьирования сиитагматич. сочетаемости слов (Апресян и др.), метод словарных дефиниций (Ю. Н. Караулов и др.), а также психолиигвистич. экспериментальные приемы исследования.
КОММУНИКАЦИЯ (лат. communica-tio, от communico — делаю общим, связываю, общаюсь) — общение, обмен мыслями, сведениями, идеями и т. д.— специфическая форма взаимодействии людей в процессе их познавательно-трудовой деятельности. В отличие от К. животных (биологически целесообразного совместного поведения, направленного на адаптацию к среде и регулируемого, в частности, сигнализацией), человеческие формы К. характеризуются гл. обр. функционированием языка — «важнейшего средства человеческого общения» (В. И. Ленин). В коммуникативной функции язык проявляет свою орудийно-зна-ковую сущность, благодаря чему К. становится важнейшим механизмом становления индивида как социальной личности, проводником установок данного социума, формирующих индивидуальные и групповые установки. Индивидуальные мотивации и формы поведения могут быть приняты социумом, если они представляют собой вариации в определ. границах; К. является средством коррекции асоциального проявления индивида или группы. Будучи социальным процессом, К. служит формированию общества в целом, выполняя в нем связующую функцию.
К. складывается из коммуникативных актов (единица К.), в к-рых участвуют коммуниканты, порождающие высказывания (тексты) и интерпретирующие их. Начальный и заключительный этапы К. средствами нац. языка (порождение и интерпретация текста, понимание) восходят к механизмам внутренней речи, ее глубинным структурам иа уровне УПК (универсально-предметный код мышления, по Н. И. Жиикииу), где нац.-языковая специфика нейтрализована общечеловеческими схемами смыслообразования. Напротив, в поверхностных структурах собственно К. эксплицируется высказывание (текст), где все составляющие образуют нац.-языковой вербализованный продукт, призванный информировать о к.-л. идеях, интересах, эмоциях коммуникантов. В К. при непосредств. общении коммуникантов входят и невербальные компоненты, напр. жесты, мимика и т. п. (см. Кинесика). К. в любом случае обусловлена экстралиигвистич. факторами (ситуативная конкретность, пресуппозиция, нац.-культурная традиция). К. может осуществляться средствами вторичных семиотич. систем («языки иаук>, музыкальная нотация, правила игр, азбука Морзе, языки программирования в диалоге с ЭВМ) или же средствами «первичных языков» (пантомима, система жестов). Понятие К. используется также в теории информации, в исследованиях, разрабатывающих проблему «искусств, интеллекта», задачи создания диалоговых систем «человек — компьютер». При этом К. понимается как синоним «общения». Математический и технич. подход к проблематике К,, наблюдаемый в концепциях К. Э. Шеннона, К. Черри и большинства зарубежных кибернетиков, создававших компьютеры 1—3-го поколений, ограничивал содержание К. машинными возможностями, условиями функционирования технич. систем. Последующие проекты и реализации компьютеров 4—5-го поколений показали в ходе их теоретич. обсуждений (Н. Нильсон, Д. А. Поспелов, А. Эндрю, Дж. Симоне и др.), что при любой форме К. человеческого типа или даже ее машинной имитации невозможно ограничиваться пониманием К. в связи с «кодом», «шумом» (помехами в «каналах связи»), «информацией» и ее «трансляцией». При таком понимании игнорируются и факт включенности любого коммуникативного акта в совместную деятельность (речевая деятельность, т. о., представляется самодовлеющей), и все существенные составляющие К., влияющие иа выбор конкретных средств «кода», на порождение самой «информации» и на способы и результаты ее интерпретации, на процесс коллективной деятельности и на функции когнитивных структур.
КОМБИНАТОРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ЗВУКОВ — фонетические изменения, возникающие в результате влиянии звуков друг на друга в потоке речи. Осн. виды: аккомодация, ассимиляция, диссимиляция. На ассимилятивной и диссимилятивной основе могут происходить фоне-тич. явления, к-рые традиционно также относит к К. и. з.: эпентеза, диэреза (выпадение звуков: рус. «честиый»> [ч'ёсньи], англ. I ат>Гт, франц. 1е ami>l'ami и т. п.), гаплология, метатеза. С фонологич. точки зрения К. и. з. приводят к возникновению либо модификаций фоием (иначе — аллофоиных вариантов, комбинвторных оттеиков), к-рые никогда не выступают в данном изыке как фонемно противопоставленные, либо фонетических, или живых, чередований фонем, образующих фонемные ряды. Напр., в рус. яз. ассимилицня шумных согласных по глухости — звонкости дает в результате чередовании фонем («лодка — лодочка» т||д, «просьба — просить» з'||с'), а возможное ассимилятивное оглушение сонанта перед глухим шумным — модификацию («масте[р]скаи», «за[м]ша»), т. к. в системе фонем рус. яз. отсутствуют глухие соианты. Однако возможна иеодиозначиаи трактовка понятий модификации и чередования фоием в разл. фоиологич. школах. Степень подробности описания фонетич.характеристик аллофонов определяется целями лиигви-стич. исследования.
Одна из причин К. и. з.— артикуляционная связанность звуков, особенно соседних, приводящая к тому, что рекурсия (окончание артикуляции) предшествующего звука взаимодействует с экскурсией (началом артикуляции) последующего. Вследствие этого происходят качеств, изменения; напр., артикуляции, характерная только для одного из звуков, распространяется и на другие: назализуется гласный, следующий за носовым согласным («нос», «мы»), смягчается согласный перед мягким («кости» — ср. «косточка»). В зависимости от направлении влияния звуков друг на друга различают регрессивные и прогрессивные К. и. з. Механизм регрессивных заключается в предвосхищении артикуляции последующего звука, в подготовке ее одновремен но с артикуляцией предыдущего, если соотв. произносит, орган оказывается свободным. Напр., согласный перед огубленным гласным приобретает дополнит, губную артикулицию: «(VJom», <[с°]уп». Механизм прогрессивных К. и. з. основан иа менее распространенной тенденции — инерции сохранить нек-рые элементы артикуляции предыдущего звука при произнесении последующего. Напр., в диал. «Ваньки < Ванька» палатализация согласного распространяется и на соседний согласный.
Действие артикулиционного механизма, т. е. физиологич. фактора, вызывающего К. и. з., направлиется и ограничивается системно-языковым фактором: взаимовлияние звуков проявляется лишь в том случае, если при этом не нарушаются существующие в языке фоиематич. отношении. Напр., во франц. яз. (в отличие от русского) носовые гласные существуют как особые фонемы, поэтому полная назализация гласного между носовыми согласными возможна в рус. яз. («мама» [мамъ]), но невозможна во франц. яз. (mamanfmama]). Однако и в случае сходства фонематич. отношений в разных языках прн одинаковых артикулициоииых предпосылках происходят разл. К. и. з. Напр., в рус. и англ. изыках глухие шумные согласные фонематически противопоставлены звонким, однако полное озвончение глухого перед звонким характерно для рус. яз.: ср. аигл. setback [setbask] — рус. «отбор» [адббр]. Таким образом, К. и. з. определяются принятыми в каждом языке правилами, находящимися в тесной связи с особенностями артикулициоиной базы данного языка. Правила могут учитывать и нек-рые мор-фологич. характеристики: напр., в рус. яз. сочетание согласных «тс» сливается в аффрикату [ц] на стыке корня и суффикса, но ие иа стыке приставки и корня, ср. «братский», «моетеи> и «отсыпать», «отсветы». Отражение в системе правил К. и. з. особенностей условий общения, стиля и темпа произнесения, возрастных и социальных характеристик говорящего в т. п. объясняет наличие в языке орфоэпия, дублетов. Напр., в рус. изыке т. наз. факультативное смягчеиие согласных («по[с'п']еть — по[сп']еть», «бо[м'б']
ить— бо[мб'] ить») более вероятно в речи старшего поколении. Правила К. и. з. могут учитывать и частоту употребления лек-сич. единиц в речи (ряд К. и. з. более вероятен в широко употребит, словах, иапр. ч когда >>[ка да] в разг. речи — ср. «иногда», «всегда»), н степень освоенности слова изыком.
КОЙСАНСКИЕ ЯЗЫКИ — макросемья языков Африки (по классификации Дж. X. Гринберга). Совр. К. я. распространены на терр. ЮАР, Намибии и на Ю.-В. Анголы. Небольшие группы языков этой макросемьи распространены в Танзании. Предполагается, что народы, говорящие на К. я., являются автохтонным населением не только Южной, но и Вост. Африки и были вытеснены на Ю. и Ю.-З. континента миграционными волнами бантуязычных народов. Подтверждением таких предположений служат ар-хеологич. данные, а также то, что на терр. Танзании сохранились этнич. группы, говорящие на К. я.
Макросемья К. я. делится на 2 семьи — готтентотскую и бушменскую. Бушмен, языки Юж. Африки включают 5 языковых групп: 1) кунг с языками кунг, ссу гхасси, каукау, !о!кинг; 2) нгусан с диалектами; 3) ауни с языками ауни, кха-тия, какиа; 4) кхомани с диалектами; 5) язык хадза (хатса), на к-ром говорит народ хадзапи (Танзания). Готтентот, языки включают 5 групп: 1) кхой с языками нама, кора (корана), гриква; 2) нхауру (нарон) с диалектами; 3) кве с языками демиса, чумакве-шуакве; 4) чу с языками хиочувау (хичваче) и хаичу-вау; 5) сандаве (сандави) (Танзания). Кроме классификации Гринберга, к-рый исходит нзгенетич. единства К. я., известна гипотеза Э. О. Дж. Вест-фаля о том, что существуют генетически самостоят, группы — сандаве-готтеитот-ские и бушмено-хадза языки.
Генетич. единство К. я. не исключает различий бушменских и готтентотских языков на разных уровнях, вплоть до типологич. характеристик. Готтентот, языки типологически могут быть отнесены к языкам флективного типа, бушмен-с»пе имеют нек-рые черты изолирующих языков. В обеих семьях достаточно представлены элементы агглютинации.
Фонетич. структура К. я. характеризуется наличием т. наз. щелкающих звуков, т. е. двухфокусных имплозивных смычных согласных: зубно-заднеязыч-ных, альвеолярно-заднеязычных, боковых-заднеязычных, губно-губных заднеязычных (последние только в бушменских), каждый из к-рых имеет приды-хат., зйективный, огласов. и назализов. варианты. Щелкающие звуки обычно за-внмают инициальную позицию в корне. Так, более 70% глагольных и адъективных корней в готтентот, языках начинаются со щелкающих звуков. В бушменских щелкающие встречаются реже, ср., напр., языки кунг(18%)и кораиа (44%). Система вокализма в обеих семьях состоит из а, е, i, о/и.
Структура корней глаголов, имен существительных и прилагательных в К. и. двусложная, притом что корень, как правило, начинается на щелкающий или к.-л. другой согласный. Структура слога V, CV, CCV, CCCV. Нек-рые из готтентот, языков, напр. нама, обладают тонами: низкий, высокий, средний, нисходящий, восходящий.
Осн. чертами морфологии имени К. и. являются наличие рода (муж., жен., ср., обозначаются суффиксами) и числа (ед., дв., мн.). В разных языках макросемьи оии реализуются по-разному; наиболее регулярно — в готтентот, языках, напр. в нама: кхое-b 'мужчина', кхое-s 'женщина', kxoe-b 'человек'; kxoe-kxa 'двое мужчин', кхоета 'две женщины' и 'два человека'; kxoe-ku 'мужчины', kxoe-ti 'женщины', kxoe-n 'люди'. В нек-рых бушмен, языках обнаруживаются параллели этим категориям, напр. в иарон: kwe-ba 'мужчина', kwe-sa 'женщина'; kwe-сэга 'двое мужчин', kwe-Jara 'две женщины'; kwe-ci нлн kwe-//kwa 'мужчины', kwe-si 'женщины'.
В посессивных конструкциях обладае-мое предществует обладателю; используется посессивная частица di. В готтентот, языках отмечаются прямой и косвенный падежи с суффиксными показателями -i для прямого (субъектного) и -а дли косвенного (объектного). Глагольное спряжение в К. я. осуществляется при помощи независимых формантов, к-рые располагаются после местоимений. Показатели времени и др. категорий глагола в большинстве случаев фонетически единообразны. Так, напр., показателю прош. вр. изъявит, наклонения ko(go) в иама соответствует ко в кунг, нарон, ауни; показатель длительности действия re характерен как дли нама, так и для нарой и т. п.
Личные местоимения в К. я. состоят нз двух элементов — префикса и основы, напр. sa-ts 'ты, мужчина', где sa- — префикс, -ts — основа; в готтентот, языках они обладают категориями числа (ед., дв. и мн.) и рода (муж., жеи., общего в большинстве изыков, только муж. и жен. в нарой). Указат. местоимении в готтентот, языках и в большинстве бушмеи. изыков обладают категорией рода, к-рый выражается при помощи вффиксов, присоединяемых к основе.
В синтаксисе бушменских и готтентотских языков наблюдаются значит, различия: в готтентот, языках имеется, в отличие от бушмен, языков, согласование подлежащего со сказуемым. Различен также порядок членов простого предложении; в готтентот, изыках SPO, в бушмеи. языках SOP.
К. я. бесписьменные, за исключением нама (см. Готтентотские языки). К. и. в целом — наименее изученные среди афр. языков. Описания отд. языков появляются в нач. 20 в. Основы научного их изучения были заложены работами Д. Ф. Блик. В дальнейшем структура К. я., гл. обр. фонетическая, привлекала внимание отд. исследователей — К. Майнхофа, Н. С. Трубецкого, Р. Стопы. Обзор осн. черт К. я. в целях построения генетич. классификации имеете и в работах Гринберга и Вестфаля.
КНИГОПЕЧАТАНИЕ —комплекс процессов по изготовлению печатной книги. К. предполагает печатание текста с наборной формы, составленной из отд. элементов — литер. Термин «К.» обычно применяется по отношению к истории изготовления книги. Для совр. книгопечатного производства чаще используется термин «полиграфия».
Древнейший образец бескрасочного оттискивания текста с помощью рельефных topM — глиняный диск из Феста (о. рит, 17 в. до н. э.). Самый ранний способ воспроизведения текстов и иллюстраций с переносом красочного слоя — ксилография, т. е. печатание с гравированной на дереве формы. Первые известные оттиски, изготовленные ксилографич. способом, датируются 8 в. (Корея, Китай, Япония). В Европе в 1-й пол. 15 в. появились первые книги, оттиснутые ксилографич. способом, на страницах к-рых воспроизведены иллюстрации с небольшим пояснит, текстом, вписанным от руки, а позднее — также воспроизведенным способом гравюры на дереве.
Первые опыты К. путем переноса красочного слоя с наборной формы на бума
пр были предприняты в 1041—48 в Китае он Шэном, изготовлявшим отд. литеры из глины. В 15 в. в Корее были применены металлич. литеры из бронзы. Возникновение европ. способа К. связано с именем И. Гутенберга и относится к 40-м гг. 15 в. К. Маркс считал К. «...самым мощным рычагом для создания предпосылок необходимого духовного развития» (Маркс К., Машины. Применение природных сил и науки, «Вопросы истории естествознания и техники», 1968, в. 25, с. 36). Изобретение К. сделало возможным быстрое закрепление и массовое распространение науч. исследований, информации, полученной в результате возникновения новых производств и ремесел, географич. открытий. К. способствовало тому, что образование потеряло религ. характер и сделалось светским, содействовало становлению и развитию лит-р на нац. языках, унификации орфографии н графич. форм писька. Печатная книга стала средством распространения и пропаганды форм обществ, сознания, орудием социальной и идеологич. борьбы. Это в значит, степени обусловлено тех-нич. преимуществами К., и прежде всего тем, что оно обеспечило возможность повторного воспроизводства текстов, массовость тиражей.
В изданиях Гутенберга типограф, способом воспроизводился лишь текст, инициалы и орнаментальные украшения делались от руки. Первый опыт типограф. воспроизведения орнаментики был предпринят П. Шёффером в 1457 на страницах т. наз. Майнцской псалтыри. Печатная книга с гравированными на дереве иллюстрациями впервые выпущена в Бамберге в 1461 А. Пфистером.
К. быстро распространилось по странам Европы: в Италии с 1465 (Субиако, близ Рима), в Швейцарии ок. 1468 (Базель), во Франции с 1470 (Париж), в Бельгии с 1473 (Алст), в Венгрии с 1473 (Будапешт), в Польше ок. 1473 (Краков), в Испании с 1474 (Валенсия), в Чехословакии (Пльзень) и Англии (Вестминстер) с 1476, в Австрии (Вена) и Дании (Оденсе) с 1482, в Швеции с 1483 (Стокгольм), в Португалии с 1487 (Фару). Значит, центром К. в 15 в. становится Венеция, где до 1500 было основано ок. 150 типографий. Первые книги слав, глаголич. шрифта (см. Глаголица) были напечатаны в 1483, кирилловского шрифта (см. Кириллина)— в 1491 (Краков, типограф Ш.Фиоль). Крупнейшие типографы 15 в.: Шёффер, А. Кобергер (Германия), Э. Ратдольт (Германия — Италия), Н. Иенсон, А. Мануций, У. Ган (Италия), И. Амербах, И. Фробен, Н. Кес-лер (Швейцария), У. Кэкстон (Англия). Мануций в 1490 в Венеции объединил вокруг себя знатоков греч. яз. и издавал др.-греч. авторов с тщательной текстологич. подготовкой печатаемых соч.
До 1500 примерно в 260 городах Европы возникли типографии; было напечатано ок. 40 тыс. книг общим тиражом св. 10 млн. экз. Книги, изданные в Европе до 1 яив. 1501, называются инкунабулами. В 16—17 вв. в Европе сложились типографско-издат. династии Этьеииов (Франция), Плантенов (Бельгия), Эльзевиров (Нидерланды). Робер Этьенн Первый, в частности, составил и издал толковый словарь лат. яз.— «Сокровищница латинского языка» (т. 1—2, 1531). Среди фундаментально подготовленных текстологически и снабженных науч. аппаратом изданий Эльзевиров (их книги по имени издателей называются «эльзевирами») — труды по араб, и др.-евр. языкам.
В 1517 белорус, просветитель Ф. Ско-рина напечатал книги кирилловским шрифтом в Праге, а в 1522 основал в Вильне (ныне Вильнюс) первую типографию. Возникновение К. в Москве датируется ок. 1553, когда появилась т. наз. анонимная типография, выпустившая не менее 7 изданий. В 1564 Иван Федоров и Петр Мстиславец закончили печатать первую точно датированную рус. печатную кн. «Апостол». Иван Федоров напечатал в Москве также два издания «Ча-совиика», затем в 1566 переехал в Заблу-дов (ныне на терр. ПНР), где в 1568— 1569 напечатал «Учительное евангелие» (на его страницах помещено «Слово Кирилла Туровского» — первый напечатанный памятник др.-рус. лит-ры) и «Псалтырь с Часословцем» (1569—70). Третья типография Ивана Федорова, ставшая первой типографией на Украине, была основана во Львове в 1573; здесь напечатано в 1573—74 новое издание «Апостола», а в 1574—«Азбука», первый печатный рус. учебник. Четвертая типография Ивана Федорова основана в 1578 в Остроге, где в тот же год было напечатано новое издание «Азбуки», а в 1580—81 — первое полное издание слав. Библии кприлловского шрифта (т. наз. Острожская библия).
Возникновение К. в Москве было тесно связано с централизацией гос. власти, с реформациониыми рус. религ. течениями, со стремлением правительства Ивана Грозного унифицировать тексты богослужебных книг, с гуманистич., просветит, воззрениями передовых людей. Применительно к нуждам К. в нач. 18 в. в России по инициативе Петра I был создан гражданский шрифт, получивший широкое распространение.
Основой печатных процессов со времен Гутенберга был ручной печатный станок, древнейшее изображение к-рого относится к 1499, а первое полное технич. описание сделано в 1607 В. Дэоико. Реконструкция станка в 16 — 18 вв. сводилась к механизации отд. процессов, а также к последоват. замене деревянных частей металлическими. Первый цельно-металлич. станок изготовил ок. 1800 Ч. Стенхоп.
Большую роль в развитии К. сыграла т. наз. типометрия — типографская система мер, предложенная П. С. Фуриье в 1737, усовершенствованная Ф. А. Дидо и позднее применяемая без существ, изменений; с ее помощью измеряются типограф, шрифты, линейки и пробельные материалы, а также элементы 'печатной формы.
Резкому удешевлению иллюстриров. печатной книги способствовало создание в 18 в. новых репродукционных процессов — торцовой ксилографии н литографии, преобладавших в К. до кон. 19 в.
В 19 в. типографская мануфактура превратилась в машинную полиграфич. индустрию благодаря появлению печатных, наборных и брошюровочно-переп-летных машин. Переворот в печатной технике совершила запатентованиая в 1863 У. Баллоком ротационная машина, печатавшая с полуцилиндрич. стереотипов (цельных рельефных копий типограф, набора и клише) на бумажном полотне, сматываемом с рулона; в 1869 X. Скотт снабдил эту машину фальцевальным аппаратом. Решающий шаг в механизации наборного процесса —изобретение строкоотливной машины линотип (1886)и буквоотливной машины монотип (1897). В 19 в. были созданы и фотомеханнч. способы воспроизведения иллюстраций — фототипия, гелиогравюра, фотоцинкография, автотипия. В нач. 20 в. создан способ офсетной печати, при к-ром краска с печатной формы передается под давлением иа промежуточную эластичную поверхность резинового полотна, а с нее на бумагу или др. печатный материал. Все это потребовало дальнейшей рационализации наборного процесса, что было осуществлено с изобретением в кон. 19 в, фотонаборных машин, широко внедренных в производство в 50— 60-е гг. 20 в. В К. наступил переход к автоматич. с и с т е-м е машин, к широкому применению электронных счетно-решающих устройств, электрич. и магнитным способам формирования изображений, к внедрению синте-тич. материалов.
Механизация производств, процессов создала условия для появления в К. ряда развитых капиталистич. стран крупных фирм, сосредоточивших в своих руках разл. отрасли книжного дела; первоначально универсальные, эти фирмы в дальнейшем, как правило, специализируются в области определ. печатной продукции. В СССР развитие К. после 1917 столкнулось с проблемой перестройки и, главное, значит, расширения полиграфич. базы, к-рая была далеко недостаточна для удовлетворения быстро растущей потребности и печатной продукции. В. И. Ленин поставил перед Наркомпросом задачу <...в один год — даже при теперешней нищете — дать народу... все необходимые учебники и всех необходимых классиков всемирной литературы, современной науки, современной техники» (Поли. собр. соч., 5 изд., т. 42, с. 332). Выполнение этой задачи осложнялось многонац. характером сов. гос-ва, но уже в 20-х гг. началась широкая науч. работа по созданию новых письменностей для ранее бесписьм. народов и усовершенствованию ряда существующих письменностей (см. Всесоюзный центральный комитет нового алфавита). Это потребовало решения мн. технич. задач, в первую очередь разработки значит, кол-ва новых типографских шрифтов. Имеющиеся в нек-рых регионах полиграфич. предприятия перестраивались и расширялись, но преим. они заново создавались во многих союзных и авт. республиках. В 80-х гг. в СССР действовало св. 4 тыс. таких предприятий, выпускающих печатную продукцию на неск. десятках языков народов СССР, а также на мн. иностр. языках.
КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВ —распределение языков мира по определенным таксономическим рубрикам в соответствии с принципами, вытекающими из общей цели исследования, и на основе определенных признаков. Проблема К. я. возникает при их сравнит, изучении и мыслится иногда как его конечная цель, для достижения к-рой необходимо всестороннее рассмотрение систем сравниваемых языков в поисках наиболее существ, характеристик, к-рые кладутся в основу классификации (параметры К. я.) — одномерной (по одному параметру) нли многомерной (по нескольким параметрам). Существует два осн. вида К. я.— генеалогическая классификация языков и типологическая классификация языков, осн. различие между ними в том, что первая базируется на понятии родства языкового, вторая — на понятии сходства (формального и/или семантического). С т. зр. своих целей они несводимы друг к другу, но их принципы могут пересекаться: генеалогич. К. я. нередко строится с учетом типологич. признаков, что бывает неизбежным при недостаточной сравнит, изученности соотв. языков, когда нх генеалогич. классификация носит предварит, характер. Независимость двух видов К. я. проявляется в возможности типологич. классификации в пределах уже установленных генеалогич. группировок.
Существует и третий вид К. я.— а р е-а л ь н а я К. я. (см. Ареальная лингвистика), занимающая хотя и автономное, но промежуточное положение между двумя указанными классификациями. Ареальная К. я. возможна и для идиомов внутри генеалогич. К. я. (напр., полесский ареал, охватывающий белорус.-укр. диалекты), и для языков разной гене-тич. принадлежности (напр., карпат. ареал венгерско-слав. диалектов); в ареаль-ной К. я. важную роль играют признаки, связанные с контактными явлениями (см. Контакты языковые); ареальная классификация возможна и внутри одного языка применительно к его диалектам, она лежит в основе лингвистической географии.
При генетич. подходе к К. я. оперируют таксономич. категориями: семья, ветвь, группа и т. п., при типологическом — тип, класс, при ареальном — ареал, зона (напр., зона переходных говоров); особую категорию ареальной К. я. образуют языковые союзы. Только генеалогич. К. я. носит абсолютный характер (каждый язык принадлежит к одной определ. генеалогич. группировке и не может изменить этой принадлежности; случаи ошибочного отнесения языка к одной семье или группе с последующим переносом в др. семью в расчет не принимаются). Типологич. К. я. всегда относительна и исторически изменчива ввиду изменчивости самой структуры языка и ее теоретич. осмысления; ареальная К. я. обладает большей или меньшей устойчивостью в зависимости от характера параметров классификации. Только для ареальной К. я. существенна территориальная локализация идиомов, генеалогич. и типологич. К. я. строятся независимо от пространственного размещения языков.
Вопросы К. я. стали активно разрабатываться с нач. 19 в., один из первых капитальных трудов в этой области — «Митридат» И. К. Аделунга (1806—17), где в синкретич. форме намечены все три вида К. я. С сер. 20 в. интенсивно обсуждаются теоретич. принципы разл. видов К. я.; ми. языки еще ие нашли окончат, места в генетич. К. я. (особенно в Африке, Океании, Полинезии), для нек-рых же решается вопрос уже о мета-генеалогич. классификации, исходящей из возможности более глубокого родства ряда установленных семей (см., напр., Ностратические языки). Во 2-й пол. 20 в. повысился интерес к проблемам ареальной классификации, типологич. классификация обогатилась новыми идеями и методами.
КИТАЙСКО-ТИБЕТСКИЕ ЯЗЫКИ (сино-тибетскне языки) — одна из крупнейших языковых семей мира. Включает св. 100, по др. данным, несколько сотен языков, от племенных до национальных. Общее число говорящих св. 1100 млн. чел. (1989, оценка). По-видимому, нек-рые К.-т. я. еще не известны иауке, другие известны лишь по случайным коротким спискам слов. Согласно традиц. классификации, принимавшейся большинством исследователей в нач. 20 в., К.-т. я. делились на 2 осн. группы: восточную (таи-китайскую), включавшую китайский язык и тайские языки, и западную (тибето-бирманские языки). К вост. группе иногда относили также мяо-яо языки и корейские языки. Гл.признаком,различавшим группы, был порядок слов: в вост. языках дополнение помещается после глагола, в западных — передним. В настоящее время известно, что тайские языки и мяо-яо не входят в кит.-тибет. семью. В совр. яз-знании К.-т. я. обычно делят на 2 ветви, различные по степени их внутр. расчлененности и по их месту на лингвистич. карте мира,— китайскую и тибето-бирманскую. Первую образует кит. яз. с его миогочнсл. диалектами и группами диалектов. На нем говорит св. 1050 млн. чел., в т. ч. ок. 700 млн.— на диалектах сев. группы. Осн. областью его распространения является КНР южнее Гоби н восточнее Тибета, ио многочисл. кит. население есть и в др. р-нах страны и за ее пределами. К кнт. ветви относится дунганский язык; разг. язык дунган входит в состав сев. группы кит. диалектов. Возможно, что к этой ветви принадлежит также язык бай, или миньцзя, в КНР (пров. Юньнаиь, св. 1 млн. говорящих), однако это не доказано; обычно этот язык считают тибето-бирманским или вообще исключают из китайско-тибет. семьи. Остальные К.-т. Д., насчитывающие ок. 60 млн. говорящих, входят в ти-бето-бирм. ветвь. Народы, говорящие иа этих языках, населяют большую часть Мьянмы (быв. Бирмы), Непала, Бутана, обширные р-ны юго-зап. Китая и сев.-вост. Индии. Важнейшие тибето-бирм. языки или группы близкородств.языков:бирман-ский (до 30 млн. говорящих) в Мьянме и (св. 5,5 млн.) в Сычуани и Юньнани (КНР); тибетский (св. 5 млн.) в Тибете, Цинхае, Сычуани (КНР), Кашмире (сев. Индия), Непале, Бутане; карен-ские языки (св. 3 млн.) в Мьянме у границы с Таиландом; хани (1,25 млн.) в Юньнани; манипури, или мейтхей (св. 1 мли.); бодо, или качари (750 тыс.), и гаро (до 700 тыс.) в Индии; цзинпо, или качин (ок. 600 тыс.), в Мьянме и Юньнани; лису (до 600 тыс.) в Юньнани; таманг (ок. 550 тыс.), неварский (св. 450 тыс.) и гурунг (оК. 450 тыс.) в Непале. К тибето-бирм. ветви относится исчезающий язык народа туцзя (до 3 млн. чел.) в Ху-наии (КНР), но к настоящему времени большинство туцзя перешли на кит. яз. К.-т. я.— слоговые, изолирующие с большей или меньшей тенденцией к агглютинации. Осн. фонетич. единицей является слог, причем границы слогов, как правило, являются одновременно границами морфем или слов. Звуки в составе слога располагаются в строго определ. порядке (обычно — шумный согласный, сонант, промежуточный гласный, осн. гласный, согласный; все элементы, кроме оси. гласного, могут отсутствовать). Сочетания согласных встречаются не во всех языках и возможны только в начале слога. Число согласных, встречающихся в конце слога, значительно меньше числа возможных начальных согласных (обычно не более 6—8); в нек-рых языках допускаются только открытые слоги нли существует только один конечный носовой согласный. Во мн. языках имеется
тон. В языках, история к-рых хорошо известна, можно наблюдать постепенное упрощение консонантизма и усложнение системы гласных и тонов.
Морфема, как правило, соответствует слогу; корень обычно неизменяем. Однако во ми. языках эти принципы нарушаются. Так, в бирм. яз. возможно чередование согласных в корне: п"ау' 'продырявить', пау' 'быть продырявленным, иметь дыру'; в классич. тибетском существовали неслоговые префиксы и суффиксы, выражавшие, в частности, грамма-тич. категории глагола: b-kru-s 'вымыл', khru-d 'мой'; в цзинпо ми. корни состоят из двух слогов, причем первый имеет редуцированный гласный и в сочетаниях может отпадать: ma'kui3 'слон', ио kui3-поп3 'стадо слонов'. Корень в принципе может употребляться как корневое слово, напр. кит. ша 'лошадь', lai 'иди сюда', бирм. мйин3 'лошадь', пей3 'дай'; однако часть именных корней (в нек-рых языках значительная), чтобы стать словом, нуждается в спец. аффиксе. Таков кит. суффикс -г (слог с редуциров. гласным) в слове fang-z 'дом', тибет. -ра в lag-pa 'рука', префикс а1- в лису а'шо5 'лошадь'. Единств, назначение таких аффиксов в том, чтобы образовать от корня законченное слово; в др. случаях они образуют имена от глаголов. Преобладающим способом словообразования является сложение корней. Выделение слова часто представляет сложную проблему: трудно отличить сложное слово от словосочетания, аффикс от служебного слова. Классы слов (части речи) выделяются по способности слов употребляться в составе определ. синтаксич. конструкций и по сочетаемости со служебными морфемами. Напр., в кит. яз., сравнивая сочетания zhong hu5r 'сажать цветы' и hong huar 'красный цветок', можно выделить три класса слов — существительное, глагол, прилагательное, различающиеся по тому, какое место они могут занимать в сочетаниях этого типа: глагол может иметь после себя существительное в качестве дополнения или др. зависимого члена, прилагательное может быть определением к существительному. В бирм. яз. среди служебных морфем выделяются именные частицы (напр., тоу* — показатель мн. ч., и1 — показатель притяжатель-ности) и глагольные частицы (напр., мэ* — показатель буд. вр., пйи» — показатель перфекта); слова, сочетающиеся с частицами первой группы,— имена, второй группы — глаголы. Прилагательные в К.-т. я. по грамматнч. признакам стоят ближе к глаголам, чем к именам; иногда их включают в состав категории глагола как «глаголы качества». Широко распространена конверсия, т. е. образование слова, принадлежащего к др. части речи, часто происходит без помощи словообра-зоват. морфем, только путем изменения употребления.
Простейшие отношения между словами в предложении — дополнение при глаголе, определение при существительном и т. п.— выражаются порядком слов; напр., кит. предложение bai mi chl cao 'белая лошадь ест траву' состоит только из корневых слов, отношения между к-рыми определяются по их расположению. Др. грамматнч. значения выражаются служебными морфемами. Последние обычно легко отделяются от слова, к к-рому относятся, т. е. оформляют не слово, а словосочетание; ср. кит. chl сао de ша 'лошадь, едящая траву' (показатель определения de присоединен к словосочетанию chT cao 'есть траву'); бирм. пан3 ахла1 тоу* 'красивые цветы' (показатель мн. ч. присоединен к сочетанию пан3 ахла1, букв.— цветы красивые). Часто в одних и тех же условиях служебный элемент может или употребляться, или опускаться, почти не меняя значения целого; напр., в классич. тибетском sing-gi lo-ma и sing-lo (-gi — частица притя-жательности, -ma — суффикс существительного) одинаково переводятся 'листья дерева'. Постпозитивные служебные морфемы встречаются гораздо чаще, чем препозитивные.
Письменности К.-т. я. делятся на три осн. типа: идеографические, фонетич. письменности иид. происхождения и письменности, созданные сравнительно недавно на основе лат. нли рус. алфавитов. К 1-му типу относится кит. иероглифика (см. Китайское письмо; первые памятники относятся к 13 или 14 вв. до и. э.), внешне похожее на нее тангутское письмо, введенное в 11 в. и забытое после гибели тангутского гос-ва, письмо паси, знаки к-рого напоминают стилпзов. рисунки, и более простое по форме письмо и (скорее, слоговое, чем идеографическое). Второй тип представлен прежде всего тибет. и бирм. алфавитами (первый существует с 7 в., второй — с 11 в.). Менее распространены письмо неварп (известно с 12 п.), ронг, или лепча (с кон. 17 в.), и маиипурп. Слегка видоизмененный бирм. алфаинт используется для записи неск. карен. диалектов. Иид. происхождение имела также письменность мертвого языка пью в совр. Мьянме (сохранились тексты 6— 12 вв.). Общая особенность алфавитов этого типа состоит в том, что гласныГма» ие имеет спец. обозначения — согласная буква без знака гласного читается с гласным <а»; знаки остальных гласных могут занимать любое место по отношению к согласной букве — над ней, под ней и т. п.; в сочетаниях согласных вторая буква подписывается под первой к обычно упрощается. Письменности иа лат. осново разработаны для ряда языков Китая и Мьянмы, в т. ч. для языка и. Дунган, ял. (в пределах СССР) пользуется письменностью на основе рус. алфавита (с добавлением неск. букв).
Первые попытки сравнит, и типологпч. изучения К.-т. я. делались в 80—90-х гг. 19 в. (В. Грубе, А. Террьен де Лакупрп, А. Конради и др.). Обширный систематизированный материал по К.-т. я., обработанный С. Коновом, опубл. в «Лингвистич. обзоре Индии> (1899—1928).
8 30-х гт. 20 в. аналогичная работа была выполнена в Калифорнийском ун-те (США), но осталась неопубликованной. На ней основаны обобщающие исследования Р. Шейфера (1966—74) и П. К. Бенедикта (19/2).