Енисейские языки

ЕНИСЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ —группа языков, распространенная в Сибири вдоль Енисея (иногда по наиболее известному из Е. я. группа называется кетской, ио это менее точно). По давней традиции, Е. я. считаются изолиров. языками среди др. языковых семей Евразии. По соображениям этнонсторического характера нек-рые ученые относят Е. я. к палеоазиатским языкам. В разное время эти языки (а именно кетский) сравнивали с языками Юго-Вост. Азии, Кавказа, с такими изолиров. языками, как баскский, бурушаски, даже с языками амер. индейцев. Наиболее перспективна точка зрения, согласно к-рой Е. я. генетически связаны как с тибето-бирманскими языками, так и с нахско-дагестанскими языками    (С. А. Старостин).
Из Е. я. живыми являются кетский п сымский (самоназв.— югский) языки; на последнем говорит всего неск. чел. Ранее сымский рассматривался как один из двух (наряду с имбацким) осн. диалектов кетского яз. Др. Е. я. относятся к мертвым: коттский (в сер. 19 в. на нем еще говорило неск. чел.), арийский и пум-поко.тьский, последние сведения о существовании к-рых относятся ко 2-й пол. 18 в., ассанский, близкий к коттско-му как дналект одного языка. Кроме того, енисейскоязычными, видимо, были ястын-цы, яринцы, бохтинцы, население верховьев р. Кеть, отчасти бачатские телеуты (ашкиштимы)   и   койбалы,   или   койбалкнштнмы, от к-рых или дошли отд. слова в записях 18 в., или ничего не сохранилось. Влияние Е. я. обнаруживается в соседних тюркских (хакасском, тувинском, особенно у тувинцев-тоджинцев, и др.) н нек-рых вымерших самодийских языках (прежде всего в камасинском) этого ареала. Характерно, что население, утратившее Е. я., нередко переходило сначала на самодийскую, потом на тюркскую и, наконец, на РУС речь. Терр. распространения совр. Е. я. охватывает ср. течение Енисея от р. Курейка на С. до pp. Елогуй и Подкаменная Тунгуска на Ю. (кеты) и несколько южнее — басе. р. Сым (сымские кеты, или юги). Вымершие Е. я. располагались по Енисею дальше к Ю.: коттский к В. от Енисея, севернее р. Кан, ассанский — к Ю. от коттского, пумпокольский — в верховьях р. Кеть, арийский — к С. от Красноярска. О более древнем ареале Е. я. и их диал. членении можно судить по гидро-нимич. данным (прежде всего по разл. формам слова, обозначающего реку: кет. 'сес', котт. 'шет'/'чет', арин. 'сет', пум-покольское 'тет', ассан. 'ул '—букв, 'вода'). Гидронимы этого типа распространены на обширной терр. от Курейки на С. до Алтая и истоков Енисея на Ю. и от Иртыша (в р-не р. Тара) на 3. до р. Бирю-са на В. Учитывая относительно позднее передвижение кетов в сев. широты и наличие разных Е. я. в верховьях Енисея, правдоподобно заключение о более южном распространении Е. я. в прошлом и о характерных связях носителей Е. я. с древними культурами Саян и Центр. Азии.
Кетскнй яз. (в значительно меньшей мере — сымский) известен по записям текстов мифологич., фольклорного, бытового содержания. У большинства Е. я. известны гл. обр. фонетич. особенности и неск. сотен слов; о грамматич. строе можно судить на основании кетского и — в меньшей мере — сымского и коттского. Поэтому типологич. характеристика Е. я. ориентируетси на частичный материал.
Среди важных фонетич. черт Е. я.— наличие гортанной смычки (среди смычных н, возможно, шелевых), увулярных и имплозивных согласных, огранич. развитие оппозиции звонкость — глухость, появление оппозиции твердость — мягкость в сев. части ареала Е. я., относительно простая схема дистрибуции звуков (в начальной позиции — только одиночный гласный или согласный, в конечной — V или С, СС и в виде исключения — ССС, ср. кет. ok$n 'стерляди'; в середине слова встречаются сочетания VV и СС и даже ССС), простой набор слоговых типов (V, VC, CV, CVC.CCVC, CVCC), разноместное фонологич. ударение (ср. в кет.: ujdi? 'капля', но ujdi's 'капли'), наличие четырех тонов в зависимости от регистра мелодии, уровня и распределения интенсивности, длительности и фарингализации (по сымским данным).
Морфология Е. я. характеризуется относит, простотой и регулярностью системы имен и исключит, сложностью глагольной системы. Для существительных характерны категории рода, числа, падежа и притяжательное™ (особое притяжат. склонение). Категория рода хранит отчетливые следы старой системы именных классов; так, в нек-рых кетских говорах выделяются 4 класса: 1) разумный, активный ( = мужской), 2) разумный, неактивный ( = женский), 3) неразумный, активный (нек-рые сакрально отмеченные предметы,  напр.  дерево,  крест и т. п.),
4) неразумный, неактивный ( = вещный), хотя в большинстве говоров утвердилась система трех классов (мужской, женский, вещный). Падежная система двухслойная: т. иаз. общий падеж имеет форму, к-рая является базой для всех падежей включая род. п.; сам же род. п. служит базой для построения падежей своей собственной подсистемы — вин., дат., местный, отложит., назначит, (нередко трактуемый как внн. п.). Помимо названных, существуют падежи, нередкие и для др. языков этого ареала: лишительный, продольный (просекутив), совместно-орудный, местно-временной, местно-личный; иные из этих форм еще не стали полноправными членами падежной парадигмы. Прилагательные в составе сказуемого образуют особые лично-предикативные формы, обладающие временным значением. Притяжат. местоимения имеют атрибутивную н предикативную формы. Числительные хранят следы старой семеричной системы, что также связывает Е. я. с рядом др. языков этого ареала. В глаголе существенны категории лица, числа, класса, времени, наклонения, переходности/непереходности, способа действия (вида); различаются формы состояния и формы действия. Субъектно-объектные отношения в глаголе, как и ряд др. категорий, выражаются аффиксами, к-рые могут находиться в середине, начале и конце слова; внутр. флексия сочетается с агглютинативным принципом, широко распространенным в соседних языках. В глаголе отмечены явления, близкие к эргативности; особую роль играют формы 3-го л. Со словообразоват. т. зр. существенно различение у глаголов простых и сложных, прерывных (прерываемых инфиксами) н непрерывных основ и учет места основы и деривационных морфем в структуре слова. Инфинитив, будучи сказуемым, принимает лично-предикативные показатели и передает временные значения. В целом для Е. я. характерны тенденции к полисинтетизму. В грамматич. отношении Е. я. входят вместе с рядом самодийских, тунгусо-маньчжурских, тюркских н монгольских (отчасти угорских) языков в состав енисейского языкового союза. Лексика Е. я. богата заимствованиями из самодийских, тюрк, и русского языков. На основании сравнения данных живых и мертвых Е. я. восстанавливается общеенисейский (<праенисейский>) словарь (в его ядре) и, следовательно, звуковая система праенисейского языка и серии фонетич. соответствий между Е. я. Можно полагать, что праенисейский яз. имел неск. ветвей. Во всяком случае, преимуществ, близость обнаруживают кетский и югский, арийский и пумпокольский, коттский н ассанский. Кажется, можно говорить о нек-рой дифференциации между зап. н вост. частями общеенисейского языкового ареала.
Опыт введения кетской письменности в нач. 30-х гг. 20 в. (букварь, составленный Н. К. Каргером) не получил развития; во 2-й пол. 80-х гг. разрабатывается новая письменность.

Египетское письмо

ЕГИПЕТСКОЕ ПИСЬМО —словесно-слоговая система письма, обслуживавшая древнеегипетский язык (ок. 4-го тыс. до н. э.— 3—4 вв. н. э.). Основу его составляли ок. 500 знаков-рисунков, мнемонически связанных с определ. понятиями и выражающими нх словами [отд. словом или группой слов, соотнесенных с рисунком по семантич. или фонетич. ассоциации, напр.: изображение '(план) дома' означало рг 'дом' н prj 'выходить'; 'связка шкур шакалов' ms + 'сноп льна' dr могли означать nisdr 'ухо']. При этом фонетич. ассоциации учитывали только согласный костяк слова, отвлекаясь от огласовки. В своем фонетич.-консонантном    употреблении   знак   мог   передавать либо один согласный с произвольным или нулевым гласным        («алфавитный знак>), либо два или три согласных — в зависимости от слова, для к-рого был перво-нач. выработан этот знак. Т. о. каждый знак получал не только словесное, ио и фонетич. (консонантное)   значение.
С кон. 4-го тыс. до н. э. выработалась ор-фографич. система, имевшая целью обеспечить однозначное чтение: 1) нек-рые знаки выражали одно определ. слово; к такому знаку прибавлялась вертикальная черточка, определявшая его именно словесное, а не фонетич. прочтение; 2) др. знаки в словесном нх значении рассматривались как идеограммы и моглн выражать либо одно слово, либо одно из неск. ассоциативно связанных слов; однозначность прочтения обеспечивалась добавлением «комплемента > — одного или неск. знаков в фонетич. консонантном употреблении;        комплемент воспроизводил весь согласный костяк слова или его конечную часть; он нередко добавлялся и тогда, когда идеограмма имела всего одно словесное значение; 3) слово могло также пере даваться одними знаками в фонетич.-консонантном употреблении, но т. к. это не обеспечивало его однозначного прочтения из-за отсутствия гласных, то добавлялась соотв. идеограмма в качестве «детер-минатива>, т. е. непроизносимого знака, характеризующего категорию понятий, к к-рой относится данное слово. Служебные слова писались только фонетич.-консонантными знаками. Дв. и мн. числа обозначались удвоением/утроением знака или двумя/тремя черточками. Е. п. употреблялось параллельно в двух разновидностях: рисуночной с тщательным воспроизведением изображаемого предмета (иероглифика) и скорописной (иерати-ка). С сер. 2-го тыс. до н. э. применялся особый вариант Е. п. для записи иноязычных слов, гл. обр. имен собственных: одно- и двухконсонантные знаки, как полагают, подбирались по огласовке соответственного егип. слова и потому могли передавать не только согласный костяк, но и огласовку неизвестного слова.

Еврейская языковедческая традиция

ЕВРЕЙСКАЯ         ЯЗЫКОВЕДЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ — совокупность способов описания и осмысления древнееврейского языка, складывавшаяся начиная с первых веков на Бл. Востоке, а с 10 в. также в Европе.
Сведений о лингвистич. знаниях в период существования живого др.-евр. языка не сохранилось; написанные на этом языке лит. тексты, став частью Ветхого завета, сделались каноническими в кон. 2 в. и ограждались от влияния разг. языка. Послебиблейская лит-ра (т. наз. талмудическая, 2 в. до н. э.— 5 в. н. э.) писалась на др.-евр. яз., отличавшемся от языка Ветхого завета (мишнаист. лит. норма; см. Гебраистика), а отд. ее части — на разг. арамейских диалектах: галилейско-палестинском, южнопалестинском и вавилонском. В этой языковой ситуации священные тексты начали переводить на арамейский яз., в связи с чем и возникли суждения о технике и общих проблемах перевода. Систематич. изложения Языкове дч. знаний этого времени ие дошло, и судить о них можно лишь по терминам и отд. лингвистич. положениям, встречающимся в послебиблейской лит-ре. Традиционалисты -текстологи (масореты), ставя себе целью охранять текст Ветхого завета от искажений, фиксировали на полях и в конце канона Ветхого завета варианты написаний и чтения слов и словосочетаний. В 6—8 вв. было создано неск. систем огласовок: вавилонская, палестинская и Тивериадская; последняя, наиболее распространенная, имела диакритики для различения гласных н их качества, удвоения согласных и др. (см. Матрес лекционис). Начиная с 10 в. текст Ветхого завета, огласованный Тивериадскими знаками, лег в основу грамматнч. описания др.-евр. языка.
В мистич. соч. «Книга созидания» (8 в., Палестина) было сформулировано деление «букв» (т. е. фонем) на 5 групп по их произношению, в совр. терминологии — лабиальные, дентальные, велярные (включая у), сибилянты (включая г) и фарин-гально-ларипгальные («гортанные»). Первую грамматику др.-евр. яз. «Книги языка» создал в нач. 10 в. Саадия Гаон, философ, языковед, переводчик Ветхого завета на араб. яз. Он дал деление букв на 11 корневых и 11 служебных, определил по арабскому образцу 3 части речи — глагол, имя, частицы, предложил парадигму др.-евр. глагола, но, не опознав категорию глагольной породы, составил лишь ряд словоформ основной и каузативной пород. Корни др.-евр. языка он считал одно-, двух- и трехсог-ласными. Ему принадлежат также словарь др.-евр. слов в алфавитном порядке и слов по последним согласным; словарь слов, встречающихся один раз в Ветхом завете,  и список трудных слов Мишны.
В сер. 10 в. в Испании Менахем бен Сарук составил корневой словарь «Тетрадь» с включением в гнездо предполагаемых производных. Ученый не проводил сравнений др.-евр. яз. с др. языками, хотя в 1-й пол. 10 в. Йегуда ибн Курайш из Феса (Сев. Африка) выдвинул принципиально важное положение о близости др.-евр.,   арамейского   и   араб,   языков.
Собственно науч. исследование др.-евр. языка началось на рубеже 10—11 вв. в работах Йегуды бен Давида Хайюджа, писавшего на араб. яз. и выделившего в монографич. соч. «Книга о глаголах со „слабыми" буквами» и «Книга о глаголах с двумя подобными корневыми буквами» осн.   категории   морфологии   глагола,   в частности категорию глагольных пород др.-евр. яз.; фактически впервые последовательно определялся состав корня, причем Хайюдж сформулировал положение о трехсогласном составе др.-евр. глагольного корня. Впоследствии Б. Дельбрюк отмечал, что понятие корня проникло в европ. языковедч. науку из евр. грамма-тич. традиции, восходящей к Хайюджу, чьи идеи продержались в европ. семитологии до кон. 19 в.
Последователь Хайюджа Абу-ль-Ва-лид Мерваи ибн Джанах (рабби Иона), живший в Испании в кон. 10 — 1-й пол. 11 вв., стремился дать полное науч. описание др.-евр. яз., но в своем соч. в двух частях на араб. яз. «Книга критического исследования» сознательно опустил те разделы грамматики и лексики, к-рые имелись в трудах Хайюджа, и раздел об огласовке. Освещая в 1-й части проблемы строя др.-евр. яз., нбн Джанах 2-ю часть целиком отвел корневому словарю, составленному в алфавитном порядке. При словоформах приводится примеры из Ветхого завета, указания на грамматич. категорию и (не везде) араб, перевод. Автор проводил сравнения с араб, яз., арамейским и языком Мишны, обращая внимание на полисемию.
Современник ибн Джанаха Самуил ха-Нагид, живший также в Испании, составил фундаментальный корневой словарь «Книга, избавляющая от нужды обращаться к другим книгам >, куда включены были все слова и словоформы, встречающиеся в Ветхом завете. Сохранившиеся фрагменты этого словаря были изданы П. К. Коковцовым в 1916. В нач. 12 в. в Испании Исаак ибн Барун в своем соч. «Книга сравнения еврейского языка с арабским> впервые в истории изучения этих двух языков сопоставил их в грамматич. и лексич. плане; теоретически основанная на трудах Хайюджа и его преемников, книга эта отмечена строгой систематичностью. Она впервые была издана Коковцовым (1893).
Одновременно с Хайюджем и его последователями изучали язык караим, ученые, создавшие своеобразное описание грамматич. строя др.-евр. яз. Крупнейшим грамматистом этого направления был Абу-ль-Фарадж Харун ибн аль-Фа-радж (кон. 10— 1-я пол. 11 вв., Иерусалим), не принявший закон о трехсогласном составе корня и потому не различавший все составные части глагольных словоформ. Но его описания инфинитива, имени, частиц и синтаксич. структур были, видимо, приняты во внимание ибн Джанахом.
Работами Самуила ха-Нагнда и ибн Ба-руна завершается период творч. подъема в истории осн. направления евр. яз-зна-ния. Начинается деятельность языковедов-популяризаторов, писавших только на др.-евр. яз., таких, как, напр., Авраам бен Меир ибн Эзра (кон. 11—12 вв.), расширивший евр. языковедч. терминологию в основном за счет переводов с араб, яз., Иосиф Кнмхи (12 в.), введший в соч. «Памятная книга» под влиянием лат. языковедч. традиции систему долгих (5) и кратких (5) гласных в др.-евр. грамматике, Моисей бен Иосиф Кимхи (12 в.), книга к-рого «Движение по пути знания» излагала основы грамматики, использовалась в учебных целях н неоднократно переиздавалась, Давид Кимхи (2-я пол. 12 — 1-я пол. 13 вв.), автор грамматич. соч. «Совершенство» и словаря   «Книга   корней»,   вытеснившего    не только арабояэычные труды Хайюджа и ибн Джанаха, но и переводы этих трудов на др.-евр. яз., Илья Левита (2-я пол. 15— 1-я пол. 16 вв.), автор критнч. истории масоры, популярных книг по грамматике и сочинений по лексикологии (словарь арамейских слов Ветхого завета и словарь др.-евр. слов послебиблейской лит-ры).