Языкознание

ЭТИМОЛОГИЯ (греч. etymologia, от 'etymon — истина и 16gos — слово, учение) — 1) раздел языкознания, изучающий происхождение слов; 2) совокупность исследовательских приемов, направленных на раскрытие происхождения слова, а также сам результат этого раскрытия; 3) происхождение слова. В яз-знании 19 в. термин «Э.» употреблялся также в значении «грамматика».
Предмет Э. как раздела яз-знания — изучение источников и процесса формирования словарного состава языка и реконструкция словарного состава языка древнейшего периода (обычно допись-менного). В лексике каждого языка имеется значит, фонд слов, связь формы к-рых со значением непонятны носителям языка, поскольку структура слова не поддается объяснению на основе действующих в языке моделей образования слов. Ист. изменения слов затемняют первичную форму и значение слова, а знаковая природа слова определяет сложность реконструкции первичной мотивации, т. е. связи первичных формы и значения слова. Целью этимологич. анализа слова является определение того, когда, в каком языке, по какой словооб-разоват. модели, на базе какого языкового материала, в какой форме н с каким значением возникло слово, а также какие ист. изменения его первичной формы и значения обусловили форму и значение, известные исследователю. Реконструкция первичных формы и значения слова — предмет этимологич. анализа. Напр., названия растения омелы (Viscum album L.) в слав, языках позволяют предполагать исходную праслав. лексему *emela (с вариантами), образованную от глагольной основы *ет- 'брать, хватать' (отсюда рус. <вз-ять», «воз-ьму»), но первичная мотивация толкуется двояко: растение было названо как 'берущая, хватающая, цепляющаяся', поскольку из него добывали птичий клей, илн название определялось паразитич. образом жизни растения.
Э. характеризуется комплексным характером методов исследования. Сущность процедуры этимологич. анализа: генетич. отождествление рассматриваемого слова или его основы с др. словом или его основой как исходным, производящим, а также отождествление др. структурных элементов слова с исторически известными структурными элементами и реконструкция первичной формы и значения слова с первичной мотивацией; непременным этапом этимологич. анализа является снятие позднейших ист. изменений. Основой этимологич. методики является сравнительно-исторический метод исследования разл. единиц языка, к-рый опирается на законы фонетич. изменений, морфонологич. закономерности, закономерности морфологич. изменений и т. д., являющиеся предметом изучения сравнит, грамматики. В зависимости от характера ист. изменений, пережитых словом, и его соотношения с потенциальными родств. лексемами в отд. случаях этимологич. анализа доминирующее значение приобретает анализ разл. структурных элементов или значения слова. Так, рус. «тормошить», укр. «термосити» и польск. tar-mosic, termosic могут толковаться как образования, производные от глагольной основы ter- 'тереть, драть' (рус. «тереть»), но анализ фонетич. различий этих глаголов (особенно рус. «ш» при укр. «с» и польск. s') убеждает в том, что непо-средств. продолжением древнего производного глагола может быть лишь польск. tarmosic, тогда как рус. и укр. глаголы заимствованы из польского. При этимологизации рус. слова «лоно» для доказательства его производности от глагола «-дожить» наиболее существенна возможность выделения в слове корня «лог-» и суффикса «-сно», о чем свидетельствует структура близкого по значению слова «ложесна» 'утроба' с корнем «лог->  н суффиксом <-сно>.
Особые трудности при этимологич. анализе представляют объяснение связи значений, развития значений и реконструкция первичной семантики слова. Это обусловлено разнообразием и значительностью семантич. изменений (ср. рус. лит. «канава» и диал. новосиб. <канава> 'ограда, сложенная из кизяка', лит. «пылкий» и диал. вологод. «пылко холодный» 'очень холодный', рус. «прозрачный» и чеш. prozrafcno 'пасмурно'), их связью с внеязыковыми реалиями и недостаточной изученностью типов семантич. изменений и принципов номинации. Опорой для семантич. анализа в этимологич. исследованиях является метод семантич. параллелей: в качестве доказательства предполагаемого развития значений (илн возможности сочетания значений) приводятся случаи аналогичного развития (или сочетания) значений. Так, в подтверждение принадлежности глагола «таращить» (в сочетании 'таращить глаза') к гнезду «тереть» (где регулярны значения типа 'драть, раздирать, обдирать') можно указать близкое развитие значения 'разрывать' -> 'таращить' в нем. reiBen (ср. die Augen reiBen 'таращить глаза'). Семантич. изменения и сочетания значений лишь в нек-рой части объясняются общими закономерностями человеческого мышления (таковы изменения 'прбпасть' -* 'большое количество чего-либо', 'близко' -* 'скоро', 'сильный'-* 'быстрый' -* 'нахальный').          Ббльшая
часть семантич. переходов и сочетаний значений обусловлена соотношением реалий, природной и обществ, средой, материальной и духовной культурой носителей языка, поскольку значения слов отражают мир реалий. Толкование семантич. изменении и применение метода семантич. параллелей должны базироваться на всей совокупности знаний об окружающем человека мире, о человеке и человеческом обществе в их ист. развитии, накопленных разл. отраслями науки, с учетом ист. развития этих знаний. Напр., установление родства рус. «двигать» с нем. Zweig 'ветка' и его производности от «два» было осуществлено благодаря реконструкции для глагола «двигать» первичного значения 'поднимать' и привлечению сведений из истории техники об использовании в качестве рычага для поднятия тяжестей палки, ветки с раздвоенным концом (к-рые н могли быть обозначены производным от «два» — как 'двойная'). Объяснение родства лат. rex 'царь', regere 'править' со слав, rezati оказалось возможным благодаря уяснению жреческих функций царя в древнейшем обществе и их связи с сакральными, космологич. измерениями, к-рые осуществлялись, в частности, чертами, надрезами.
Необходимым рабочим приемом в Э. является реконструкция формы и / или значения, исторически предшествующих засвидетельствованным, т. е. восстановление на основе засвидетельствов. лексем их исходных, первичных форм и значений. Временной интервал между зафиксиров. словом и реконструкцией может быть различным; различны и хро-нологич. характеристики реконструкций для разных лексем, разных языков (мн. слова — результат        словообразования
20 в.). Наличие этого интервала делает результаты этимологич. анализа гипотетическими даже при самом строгом соблюдении всех требований методики, но гипотетичность, сближающая Э. со ми. ист. дисциплинами, не уменьшает позна-ват. значимости ее достижений.
Э. тесно связана с диалектологией: диал. данные важны для решения вопроса о происхождении мн. слов лит. языка. Так, образование слова «сустав» от глагола «ставить» аргументируется диал. словоупотреблением «выставить (руку, ногу или палец)» 'вывихнуть'. Диал. лексика сохраняет мн. древние лексемы, утраченные лит. языком (ср. рус. диал. «багно» 'грязь, болото', «навь» 'покойник', «вир» 'водоворот', имеющие соответствия в других слав, языках и в индоевроп. языках, но не сохранившиеся в лит. рус. языке).
Э. имеет большое значение для развития нет. лексикологии в целом и для сравнит.-ист. грамматики, для к-рой Э. играет роль основы и источника новых материалов, подтверждающих уже установленные закономерности и обнаруживающих неизученные явления в истории языка. Поскольку Э. доступны хро-нологич. уровни, недостижимые для письм. истории, она служит наряду с археологией важным инструментом изучения истории человеческого общества.
Э. возникла в антич. Греции (Платой, диалог «Кратил»). Здесь же появился сам термин, приписываемый стоикам. Но антич. этимологии было чуждо науч. представление о закономерностях изменений в языке и о знаковой природе языка. Антиисторичность н произвольность толкований сближают этот этап в истории Э. с т. иаз. народной Э.— преобразованием слов в сторону их сближения с др. словами, к-рые представляются (в силу сходства значений, или формы, или разл. ассоциаций) родственными (напр., «блгэгорукнй» возникло из«близо-зоръкъ», ср. у стоиков сближение лат. crux 'кресг' с crus 'нога'). Принципы антич. Э. сохранялись и в ср. века. Науч. Э. возникла одновременно со сравнительно-историческим языкознанием. Установление звуковых соответствий индоевроп. языков и соотв. фонетических законов, лежащих в основе сравнит.-ист. яз-знания, было следствием сопоставления лексем этих языков и разработки гипотезы об их родстве, т. е. следствием этимологич. операций. В свою очередь, фонетич. и др. законы и закономерности стали методич. фундаментом для Э. Первое теоретич. изложение Э. как науки принадлежит А. Ф. Пот-ту («Этимологич. исследования в области индогерманских языков», т. 1—2, 1833—36). Важными этапами истории Э. являются признание значимости диалектов и овладение методами лингвистической географии (Ж. Жильерон), исследование специфики изменений значений и анализ лексики по семантич. полям (Й. Трир), внимание к связи семантики с реалиями (направление «Слова и вещи», выдвинувшее принципы изучения лексики в связи с культурой и историей на-Fofla; Р. Мерннгер, В. Мейер-Любке, . Шухардт, В. фон Вартбург), обращение к ист. изменениям, пережитым первичной формой и значением слова, т. е. к истории слова (Э. как биография слова в противовес пониманию Э. как происхождения слова; Шухардт, Жильерон). Развитие Э. в 20 в. отмечено применением структурных принципов в этимологич. исследованиях (анализ лексики по группам — семантич., корневым, аффиксальным, лексико-грамматическим, учет разл. принципов организации систем — оппозиции, ассоциации и т. д.; Э. Бенве-нист, Г. Якобссон, В. В. Мартынов, А. С. Мельничук), стремлением к реконструкции исходных слов (а не только корней), вниманием к нерегулярным языковым изменениям, особенно актуальным для Э. вследствие индивидуальности истории каждого слова (В. Махек, Ш. Ондруш и др. представители чехословацкой этимологич. школы; однако признание нерегулярных изменений осталось в Э. подчиненным понятию об определяющей роли фонетич. законов — О. Се-мереньи, Я. Малкиел, О. Н. Трубачев), разработкой проблем взаимосвязи Э. и др. областей яз-знания, особенно сравнит, грамматики, а также ориентацией этимологич. исследований на грамматнч. проблемы (Малкиел, Ф. Славский), углублением социология, аспекта этимологич. исследований, т. е. связи изучения происхождения лексики с историей общества, его духовной и материальной культуры (Бенвенист, Трубачев, В. Н. Топоров, Вяч. Вс. Иванов, В. И. Абаев). 2-я пол. 20 в. характеризуется расширением этимологич. исследований, освоением новых методич. принципов и новых лексич. материалов, что выразилось в создании многочнсл. этимологич. словарей. Важным этапом в развитии Э. как науки является создание этимологич. словарей слав, языков, ориентированных на реконструкцию и этимологизацию праслав. лексич. фонда (Славский, Трубачев) и послуживших основой для возникновения лексикологии и лексикографии  праслав.  яз.

ЭФИОСЕМИТСКИЕ ЯЗЫКИ — подгруппа семитских языков (южноперм-ферийная группа). Распространены на терр. совр. Эфиопии и пограничных с ней р-нов Судана. Число говорящих 22,15 млн. чел. Э. я., по одной классификации, объединяют с эпиграфич. языками Юж. Аравни (сабейским и др.), по другой — еще н с араб. яз. Подгруппа делится на северные (геэз, тиграй. тигре) и южные Э. я. Последние, по классификации Р. Хецрона, подразделяются на 2 общности: 1) амхарский — аргобба и хара-ри — восточные гураге (языки звай и селтн — волане); 2) языки п- (гафат и соддо — гогот) и языки tt- [мухер н западные гураге (языки маскан; эжа — чаха, гьето, эннемор — эндегень)]. По глоттохронология, классификации А. Ю. Ми-литарева, Э. я.— подгруппа, отделившаяся в сер. 3-го тыс. до н. э. от центр.-семит. группы, генетически противопоставленной сев.-семитской (аккадский яз.) н южносемитской [живые языки Юж. Аравии, и о. Сокотра: мехри, харсуси, шхаури (джиббали); сокотри-] группам. Разделение языка-предка Э. я. на северный и южный произошло в нач. 1-го тыс. дон. э.; первая фиксируемая археологически миграция из Юж. Аравии в сев.-вост. часть Эфиопского нагорья датируется 8—9 вв. до н. э. Разделение юж. Э. я. хронологически совпадает с дифференциацией культуры сабейского типа на терр. совр. Эфиопии   н   возникповепием локальных вариантов (6—3 вв. до и. э.). Юж. Э. я., веерообразно распространяясь к Ю. и ложась на кушитский субстрат, разделились на юго-восточные (харари и восточные гураге), юго-центральные (амхарский, ар-гобба), юго-западные (гафат) и юго-периферийные [северные гураге (гогот, мухер; маскан) н западные гураге (эжа — чаха, гьето; эндегень—эннемор)]; язык соддо, или кыстаниння, занимает особое положение, обнаруживая близость с юго-центральными, а из юго-периферийных — с языком гогот. Такое подразделение в целом совпадает для языков гураге, включая соддо, с классификацией В. Леслау, к-рый, однако, выделяет все гураге в отд. генетич. общность внутри юж. Э. я. Сев. Э. я. разделились в кон. 1-го тыс. до н. э. Ряд юж. Э. я. испытал значит, влияние сев. Э. я.: амхарский (со стороны геэза и тиграй),  харарн,  волане и   др.
Э. я. в целом свойственны такие черты в фонологии, как утрата увулярного g; отражение прасемит. рядов интердентальных и сибилянтов одним сибилянтным рядом (*t и *s > s,*d и *z > z, *t и *s >s);
отражение эмфатического *р как b и латерального сибилянта *s как S (в геэзе) при *s > s > I в остальных Э. я.; сохранение гипотетич. прасемит, ряда лабио-ве-лярных *kw, *qw, *gw (и, возможно, *hw — только в геэзе) или же вторичное их развитие из сочетаний велярных с w; палатализация и аффрикатизация смычных (очевидно, под влиянием кушит. субстрата — во всех Э. я., кроме геэза). В отличие от ряда других семит, языков, «эмфатические» согласные имеют глот-тализованное, а не фарингалнзованное произношение. Вторичные р и р, имеющиеся в большинстве Э. я., неоднородны по своему происхождению в разных языках и не восходят к общеэфиосемит. уровню.
Глагольная система характеризуется геминацией предпоследнего корневого согласного в формах, не имеющих семантики «интенсива»; «полногласной» моделью имперфектива (yaCiaCjCjaCs); личными окончаниями перфектива в 1-м л. ед. ч. и 2-м л. ед. и мн. ч. на -к; каузативными глагольными основами с префиксами *?а- и *'at- (последний везде, кроме геэза).   На  общее эфиосемит.   состояние указывают развившиеся под влиянием кушит. субстрата сложные обороты с унаследованным из прасемитского глаголом *bhl 'говорить'; обстоятельственная придаточная конструкция с особой спрягаемой безвидовой глагольной формой («герундием»); коннотация имперфектива у глагола *hlw 'быть', спрягающегося по модели перфектива (в языках геэз, тиграй, амхарском, гафат и зап. гураге). В синтаксисе живых Э. я. очевидно влияние кушит. субстрата: глагольное сказуемое находится в конце предложения, определение предшествует определяемому, развита система сложноподчиненных предложений   и   т. п.
В Э. я. много общих лексем с дифференцированным по сравнению с др. семит, языками значением; на праязыковом уровне имеются кушит. (пренм. агавские) заимствования как в культурной, так и в   базисной   лексике.
Сев. языки, занимающие район перво-нач. распространения Э. я., сохраняют больше общесемит. черт и менее кушити-зированы; их субстратом служат агавские языки. Юж. языки имеют много лексич. заимствований (в языках гураге, напр., ок. 20% словарного состава) из кушит. языков, главным образом оромо и группы сндамо, и нек-рое кол-во — из олот-ских языков. Для юж. Э. я. характерны значит, изменения в консонантизме, развитые палатализация и аффрикатизация смычных и сибилянтов, позиционные выпадения согласных, особенно губных и плавных, утрата части общих эфиосемит. ларингальных и увулярного h. Дивергентное развитие юж. и сев. Э. я. подтверждают независимые инновации [напр., суффиксные местоимения 3-го л. мн. ч. муж. и жен. рода -(h)omu/-(h)on в языке геэз при -om/an в тиграй и тигре соответствуют более архаичной нелабиализов. юж.-эфиосе-мит. форме *-hamu/-han] и контрастное распределение ряда унаследованных общесемит. черт (напр., разные приглагольные отрицания: ?i-/'ay- в северных, *?al- в южных Э. я.). Основа «утвердительного» перфектива в юж. Э. я. с геминацией второго корневого согласного противопоставлена негеминиров. основе в сев. Э. я. В сев. Э. я., особенно в тигре, распространены, наряду с внеш. суффиксацией,    разл.    модели   образования мн. ч. путем внутр. флексии основы (т.  наз. ломаное мн. ч.).
Все Э. я., за исключением геэза, вымирающего аргоббы и недавно, по-видимому, вымершего га фата, являются живыми. Амхар. яз., а с недавнего времени тиграй и тигре пользуются эфиопским письмом, на харари имеются памятники в араб, графике (с 18 в.); остальные Э. я.— бесписьменные. Древнейшие найденные на территории Эфиопии памятники (на сабейском яз., предположительно 8—4 вв. до н. э.) выполнены юж.-аравийским письмом.
Зачинателем европ. эфиопистикн и пионером изучения геэза и дмхарского в 17 в. был И. Лудольф. В 19 в. сложилось эфиосемит. яз-знание, в первую очередь трудами А. Дильмана, автора фундаментального словаря и грамматики геээа, и Ф. Преториуса, исследовавшего геэз и живые Э. я. В 20 в. появились труды К. Конти Россини, И. Гвиди, Э. Литмана, Ч. Армбрустера, И. Вайнберга, С. Гребо, М."Козна, Э. Черуллн, X. Я. Полоцки, Э. Уллен-дорфа, С. Стрельцына, М. Л. Бендера, из отечеств, ученых — И. Ю. Крачков-ского, Н. В. Юшманова, В. П. Стари-нина. Значит, вклад в лексикографию и сравнит.-ист. изучение Э. я. внес Леслау, в изучение грамматики и классификацию Э. я.— Хецрон   и   Г. Гольденберг.

ЭТНОНИМИКА (от греч. ethnos — племя, народ и onyma — имя, название) — раздел ономастики, изучающий происхождение, распространение, функционирование и структуру этнонимов. Этнонимы составляют особый разряд ист, лексики; это названия разл. видов этнич. общностей: наций, народов, народностей, племен, племенных союзов, родов и т. п. Различают макроэтнонимы — названия крупных этносов или этнич. общностей, иногда понимаемых расширительно и включающих генетически разнородные этносы (ср. «русские», «американцы», «арабы», «китайцы»), и микроэтнонимы — обозначения небольших этнич. групп, племенные названия (ср. «кривичи», «печенеги», «ирокезы» и т. п.). В составе этнонимов выделяют автоэтнонимы — самоназвания народов и племен, и аллоэтнонимы — названия, данные им др. народами, ср. обшеслав. «немцы» для соседних герм, племен, самоназвание к-рых Deutschen, повсеместное название «финны» при самоназвании suomalainen. Аллоэтнонимы исторически нередко продолжают традицию называния одним народом представителей другого этноса по имени наиболее территориально близкого племени, с к-рым соседствовал этот народ в древности. Так, латыш, название русских krievs происходит от племенного названия вост.-слав, племени «кривичи», а фин. название русских venalainen имеет источником название слав, племени «венеды». Название немцев по-французски Allemand восходит к этнич. обозначению одного из др.-герм, племен — аллеман-нов.
Самоназвания народов обычно связаны с понятиями «люди, народ», «говорить на понятном языке», «свои»; напр., этноним Deutschen этимологически восходит к др.-верхненем. diot 'народ', diutisk 'народный'; название народности «ненцы» (самоназвание«ненэць» — ед. ч., «ненэця» — мн. ч.) означает 'человек', 'ненец', 'люди, ненцы'.
Как правило, этнонимы соотносятся с названиями страны или области, занимаемой этносом. Соотнесенность бывает прямой, когда название страны образовано от этнонима («греки —Греция», «франки — Франция», «чехи — Чехия»), и обратной, когда этноним произведен от названия страны («Америка» —«американец», «Украина» — «украинец»). Подобного рода этнонимы принято называть этнотопонимами. В др.-рус. яз. этот разряд этнонимов образовывался по словообразоват. модели соби-рат. имен существительных жен. рода, ср. «весь», «водь», «жмудь», «лопь», «меря», «пермь», «чудь», «карела» и т. п. Позже одни из них были заменены новыми [«чудь» > «эстонец, эстонцы»; «жмудь» > «литовец, литовцы»; «пермь» > «коми (пермяки)»], другие перешли из разряда имен жен. рода в разряд имен муж. рода, ср. «карел, карелы».
Этноним «русь», соотнесенный с топонимом «Русь» претерпел ряд ист. изменений: др.-рус. «русь -» Русь», ст.-рус. (с кон. 15 в.) «Росиа(я) -» рос», отсюда «великоросс» в противоположность «малоросс — Малороссия» (Украина) и совр. «русский, русские», но «Россия». Источником форм на -о-, а также удвоения -ее- явился греч. яз. канцелярии патриарха в Константинополе: ср.-греч. (визант.) Ros > Rossia. откуда рус. производные «росский», «российский», ср., однако, «белорус — Белая Русь», составленное из двух усеченных основ по модели «велико-росс,   мало-росс».
К этнонимам близки названия жителей, образующиеся от разл. типов топонимов (см. Топонимика). Это могут быть э т-нохоронимы — названия от имен обширных регионов (хоронимов): «Европа— европейцы», «Сибирь—сибиряки», «Кавказ — кавказцы», «Африка — африканцы» и т. п.— или названия жителей крупных или малых поселений: «Москва — москвичи» и т. п., а также неофициальные, исторически сложившиеся проэвищные обозначения групп населения, напр., «казаки», «москали», «чалдоны». Будучи особой разновидностью терминов, этнонимы содержат ценную ист. информацию для изучения истории народов мира, исследования древнейших этапов развития языков, процессов расселения и взаимоотношений народов в разл. эпохи. Особое значение данные Э. приобретают при изучении следов исчезнувших народов, от к-рых, кроме названия, не сохранилось др. свидетельств (ни языковых, ни следов материальной культуры), иапр. «тавры» — древнейшее население юж.   Крыма.
Особый разряд наименований, соотносимых с этнонимами, составляют л и н г-в о н и м ы — названия языков или диалектов, обслуживающих ту или иную этнич. общность. К 80-м гг. 20 в. зафиксировано св. 20 тыс. лингвонимов для обозначения разл. типов языковых общностей. Выделяются осн. типы лингвонимов: 1) названия языковых семей, включающие названия макросемей («ностра-тические языки», «афразийские языки» и т. п.), названия семей языков («индоевропейские языки», «китайско-тибетские языки» и т. п.); иногда они соотносятся с макроэтнонимами, ср. «Европа — европеец»; 2) названия языковых групп («италийские языки», «тайские языки»), к-рые обычно связаны с названиями терр. распространения (ср. «Италия», «Таиланд»); 3) названия языков; 4) названия диал. групп и диалектов.
Названия отд. языков или диалектов, как правило, соотнесены с этнонимами или этнотопонимами, напр.« французский язык — Франция», «лакский язык — лакцы».
Большую группу лингвонимов составляют названия диалектов, диал. групп, а также языков, принадлежность к-рых к той или иной языковой общности не установлена (мн. языки Азии, Африки, Океании, Америки). Особую группу лингвонимов образуют названия креольских языков и пиджинов («крио», «пид-жин-инглищ», «ток-писин» и др.), к-рые, как правило, не имеют соотнесенности с этнонимами, т. е. выступают как средство межэтнич. общения. Изучение лингвонимов, как и этнонимов, дает важный материал для истории языка, социолингвистики, а также для этнографии, однако спец. изучение лингвонимов еще только   начинается.

ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛИЗМ (идеалистическая неофилология) в языкознании — направление, сложившееся в западноевропейской лингвистике в нач. 20 в. и выступившее с критикой нладо-грамматизма с позиций т. наз. эстетической философии языка (название направления связано с названием программного сборника статей «Idealistische Neuphilologie», 1922). Широкий критич. резонанс Э. и. получил в 20-х гг. 20 в., когда к изучению эстетич. функции языка обратились представители мн. школ (пражская лингвистическая школа, ОПОЯЗ и др.). Наиболее яркое выражение Э. и. получил в трудах К. Фосслера («Позитивизм и идеализм в языкознании», 1904; «Язык как творчество н развитие», 1905, переизд. 1950; «Избранные статьи по философии языка», 1923; «Дух и культура в языке», 1925, и др.). Эстетич. теория языка Фосслера сложилась под влиянием лингвистич. концепции В. фон Гумбольдта и системы филос. воззрений Б. Кроче. Резко критикуя младограмматиков за отказ от изучения «исходной причинной связи» между явлениями, за механицизм, Фосслер назвал такой подход к языку позитивизмом, «смертью человеческого мышления», «концом философии» и противопоставил ему свою теорию языка, к-рую он определил как «идеализм», потому что в ней, вслед за Гумбольдтом, язык рассматривается как непрерывная творч. духовная деятельность, неотделимая от духовной и интеллектуальной истории народа. По мнению Фосслера, младограмматики изучали язык как нечто «данное и завершенное» и производили над ним анатомич. операцию, механически расчленяя его организм на фонетику, морфологию и синтаксис и далее на соотв. элементы, вплоть до отд. звуков. Язык же есть нечто целостное, взаимосвязанное. Таким он предстает в стилистике, к-рая и должна поэтому стать центр, лингвистич. дисциплиной. Единств, реальность и тем самым осн. объект изучения для Фосслера — речь индивида, понимаемая как духовное творчество личности, служащее средством выражения ее интуиции и фантазии. Постоянно подчеркивая, что язык — это прежде всего средство выражения, а не средство общения, Фосслер видел в «общем языке» лишь «точку пересечения многих отдельных языков», «приблизительную сумму по возможности всех или, по меньшей мере, важнейших индивидуальных языковых употреблений», или стилей, и считал общую языковую деятельность возможной лишь благодаря «общей духовной предрасположенности» говорящих. Все элементы языка по своему происхождению суть стилистич. средства выражения, к-рые с течением времени могут стать грамматическими, т. е. общим, безликим шаблоном, если индивидуальное новшество соответствует «духу языка» и если оно будет принято пассивной массой говорящих.
В концепции Фосслера учение Гумбольдта было воспринято односторонне, был утрачен диалектич. подход, при к-ром язык понимался не только как средство выражения, но и как средство общения, не только как деятельность, но и как готовый «материал», признавалось существование не только индивидуальной речи, но и общего языка — языка народа.
Влияние философии Кроче на Э. и. нашло отражение в приравнивании языкового акта — как акта творческого — к искусству, к поэзии и в отождествлении по-новому понимаемой лингвистики с эстетикой. Фосслер писал, что «истина языка есть художественная истина, есть осмысленная красота» («Грамматика и история языка», 1910) и поэтому решение спорных вопросов грамматики должно базироваться на худож. способности, на чувстве вкуса. История языка оказывается «историей вкуса или чувства в области слова,  то есть  историей всех  импульсов, мотивов, влияний, воздействий среды, которые притекают извне в развитие языка», иначе говоря, она «в известном смысле сливается» с историей культуры («Отношение истории языка к истории литературы», 1911). Фосслер делает попытку установить связь, иногда слишком прямолинейную, между явлениями языка и особенностями культуры соотв. эпох («Культура Франции в отражении развития языка», 1913, переизд. в 1929 под назв. «Культура и язык Франции»). Он исследует связь языка с религией, наукой, поэзией, а также разные функции языка в разных языковых коллективах («Дух и культура в языке»). Ист.-лит. исследования Фосслера охватывают важнейшие эпохи в истории итал., франц., испан. лит-р (а в последние годы жизни — лит-ры стран Юж. и Центр. Америки) и творчество крупнейших представителей этих лит-р. В центре мн. работ — творч. личность, художник, произведения к-рого анализируются на фоне духовной культуры его эпохи.
Школа Э. и. немногочисленна, к ней принадлежат неск. крупных филологов-специалистов в области ром. языков и лит-р: Л. Шпитцер, X. Хацфельд, Э. Лерх, Л. Ольшки, В. Клемперер и др. Разделяя нек-рые общие филос. взгляды Фосслера на язык, они нашли, однако, во многом свои пути в исследовании проблем стилистики худож. лит-ры н ром. яз-знания, гл. образом синтаксиса и стилистики. Большое влияние на развитие ром. филологии и стилистики оказали работы Шпитцера, поев, языку и стилю писателей — от средневековья до 20 в. В дне. Шпитцера «Словообразование как стилистический прием» (1910) особенности стиля Ф. Рабле рассматриваются как выражение его особой манеры видения мира. Позднее, констатируя разрыв, существующий между историей культуры и наукой о языке, от к-poro страдает находящееся на границе этих наук изучение стиля писателей, Шпитцер подчеркивает, что для выявления полной картины своеобразия стиля писателя необходимо установить все, что для него стилистически значимо, и поставить в связь с его личностью («Словесное искусство и наука о языке», 1925). Шпитцер вводит понятие индивидуальной языковой системы писателя, каждый из признаков к-рой может встретиться в др. тексте, но совокупность к-рых единственна в своем роде. Здесь в общих чертах намечается метод исследования «стиля личности в стиле языка», к-рый впоследствии получил назв. индуктивно-дедуктивного метода в стилистике, или метода «филологического круга». Исследование движется от найденной стилистически значимой детали к ее интерпретации в свете особенностей духовного мира писателя, к интерпретации «из языкового окружения» писателя, обусловленного литературной и социальной историей. Состоятельность полученной интерпретации проверяется ее применимостью для объяснения и др. стилистич. фактов в языке данного автора. Шпитцер защищал свой метод в полемике с лингвистами др. школ, напр. с Ш. Брюно, указывая на банальный, «школярский» характер подхода к языку худож. текстов, при к-ром исследователи ограничиваются выписыванием тех или иных стилистич. явлений из произведений разных авторов и констатацией их сходств и различий («Теории стилистики», 1952), а также продемонстрировал его в многочисл. конкретных работах. Развивая семантико-ист. и
этимологич. направление исследований, Шпитцер прослеживает происхождение н семантич. развитие ряда связанных с ев-роп. цивилизацией слов, «точнее любого барометра показывающих культурную атмосферу» эпохи. Подобно тому как это сделал Фосслер в начале века, Шпитцер в 40—50-х гг. 20 в. с позиций, близких к экзистенциализму, выступил с рядом статей в защиту гуманитарного знания, против антиментализма и механицизма, т. е. против идей, высказанных Л. Блумфилдом и дескриптивис-тами. Он также одним из первых поставил, важный методологич. вопрос о способах доказательства в лингвистике и, шире,  в гуманитарных науках.
Фосслер и др. представители Э. н. решали науч. проблемы с позиций субъективно-идеалистических, выдвигая на первый план экспрессивно-эстетич. функцию языка. Однако, рассматривая язык как культурно-ист. явление, к-рое невозможно исследовать вне связи с культурой и историей народа, школа Э. и. расширила и обогатила проблематику науки о языке, поставив перед ней ряд новых важных задач — создание лингвистич. стилистики, изучение языка писателя и его соотношения с общенар. языком, а также роли худож. лит-ры в развитии лит. языка народа и т. д.

ЭСКИМОССКО-АЛЕУТСКИЕ ЯЗЫКИ — генетически изолированная семья языков, условно отнесенная к палеоазиатским языкам. Ареал распространения — Чукотский п-ов (СССР), о. Беринга (СССР), п-ов Аляска с прилегающими островами (США), Алеутские о-ва (США), сев. области Канады и Гренландии (Дания). Число говорящих ок. 112тыс. чел. По данным археологии и этнолингвистики, продвижение эскимосо-алеутов в р-н Берингова прол. и далее в р-ны Сев. Америки происходило из Сев.-Вост. Азии неск. тысячелетий назад. Эскимосско-алеутская генетич. общность в результате ист. продвижения на изолиров. приморские земли и острова разделилась на 2 подсемьи — эскимосскую и алеутскую.
Взаимопонимание между носителями эскимос, и алеут, языков невозможно ввиду различий в лексике и грамматике. Первоначально близкородств. языки этой семьи в результате раздельного развития сохранили лишь отд. общие черты грам-матич. строя и лексики. Возможно, что алеуты при продвижении на острова ассимилировали одно или неск. иноязычных племен, на что указывает кардинальное различие эскнмосскнх и алеутских  корнеслов.
Общеэскнмос. яз. в результате территориального обособления его носителей в свою очередь разделился на 2 группы — юитскую (юпик) и инуитскую (инупик) (всего ок. 25 диалектов). Юит-ская группа включает азиат, диалекты (чаплинский, науканский) и язык сире-никских эскимосов, а также часть амер. диалектов (Ю.-З. Аляски, п-ова Нуни-вак и Св. Лаврентия); ннуитская группа включает часть диалектов Аляски и все диалекты Канады и Гренландии. Осн. черты фонологич. системы, морфологии и синтаксиса эскимос, диалектов в значит, мере сходны, но большие различия в лексике и фонетике затрудняют или даже исключают взаимопонимание между  отд.  группами эскимосов.
Общими чертами фонетики Э.-а. я. являются сходство вокализма (эскимос, а, у, н, ы; алеут, а, у, и), а также консонантных рядов заднеязычных велярных (к, г, х) и увулярных (к. Г, х.) и различаемых пар фонем л, л, н, и. Типологически сходными являются структуры слога н слова: допускается любой гласный и согласный в начале слова (за исключением вариантов фонем); исключается стечение двух и более согласных в начале и конце слова и трех — в середине; в исходной позиции имена существительные оканчиваются только тремя согласными (эскимос. Ki к, н; алеут, х., х, н); сходны слоговые структуры (V, CV, VC, CVC, CCVC). К существенным различиям в области фонетики относятся отсутствие в алеут, консонантизме фонем /в/, /п/, место к-рых в сопоставлении с эскнмос. консонантизмом занимает фонема /м/ (в эскимосском — все три фонемы); отсутствие в алеут, яз. фонемы /р/ и наличие в нем, в отличие от эскимос, языков, фонем   /д/, /ч/.
Э.-а. я. являются агтлютинативио-по-лпеинтетическими. В морфологии Э.-а. я. сходными признаками являются: общность абсолютного и относительного (relative) падежей; изменение имен и глаголов по трем числам (ед., дв., мн.); лично-притяжат. оформление имен и субъект-но-объектное — глаголов; наличие больших серий послелогов, указат. местоимений и наречий для выражения пространственно-временных значений; формальное и семантнч. сходство отд. морфем слово- и формообразования и др. К существенным различиям относятся отсутствие в алеут, яз. локативных падежей, получивших в эскимос, языках системное развитие (7 падежей); неполнота в алеут, яз. парадигмы субъектно-ббъект-ных форм глагола (всего 18), к-рая в эскимос, языках получила логически завершенное выражение (в одних диалектах 42 формы показателей лица-числа субъекта и объекта, в других — 63). Способ слово- и формообразования во всех Э.-а. я. суффиксальный. Отмечается значит, расхождение в структуре и семантике соответствующих по значению суффиксов. Префиксация и основосло-жение отсутствуют. Производные глагольные   слова,   образованные   от   именных и глагольных основ посредством серии разных по семантике суффиксов, способны выражать значение полного предложения, лексико-семантич. ядром к-рого выступает только корневая морфема, ср.: эскимос. анйанлъа-рахки-г/а-ку-кут 'лодку-делаем-быстро-сейчас-мы' (основа — анйак, 'лодка', остальные форманты слова — суффиксы); алеут, укух-та-ту-да-лъи-на-Г/улак 'видеть-даже-не захотел-его-я' (основа — укухта 'видеть').
В области синтаксиса в эскимос, языках четко подразделяются предложения абсолютной и эргативной конструкции; в алеут, яз. эргативная структура не получила отчетливого развития (его синтаксис недостаточно изучен).
Первые письм. сведения об эскимос, языках представили в сер. 18 в. П. Эгеде и К. Фабрициус. В нач. 19 в. рус. ученый И. Е. Вениаминов создал первую науч. грамматику алеут. ял., а в 1851 С. П. Клейншмидт опубликовал «Гренландскую грамматику». Изучение Э.-а. я. в нач. 20 в. продолжается рус., дат. и амер. учеными (В. Г. Богораз, В. И. Ио-хельсон, В. К. Тальбицер, Л. Хаммерих, Ц. Шульц-Лоренцен и др.). Со 2-й пол. 20 в. широкие исследования Э.-а. я. проводятся в СССР, Дании, Канаде, США,  Норвегии.

ЭНЦИКЛОПЕДИИ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ — научные справочные издания, содержащие систематизированный свод знаний о языке и методах его описания. Могут быть ориентированы на обще лингвнстич. и частнолннгвистич. проблематику, в частности на описание отд. языка. Материал располагается в алфавитном порядке или по тематич. принципу, в ряде Э. л. совмещаются оба принципа. Принципы составления и структура Э. л. отражают структуру науч. знания о языке в данную ист. эпоху, а также теоре-тич. установки отд. школ и нац. лингвнстич. традиций. Сравнение Э. л. разных эпох позволяет проследить процесс развития иауки о языке, изменение представлений о природе языка и методах его изучения, о связи яз-знания с др. науками.
Энциклопедия, справочники по яз-зна-нию традиционно разрабатываются во Франции: языку посвящен 25-й том «Encyclopedic de la Pleiade» («Le Langa-ge», 1968; под ред. А. Мартине), собственно Э. л. «Dictionnaire encyclopedique des sciences du langage» (P., 1972, англ. пер.— «Encyclopedic dictionary of the sciences of language», 1979), авторами к-рой являются О. Дюкро и Ц. Тодоров. Эти Э. л. организованы по систематнч. принципу. На интерпретацию базовых понятий «Le Langage» наибольшее влияние оказало функциональное направление в совр. франц. яз-знании, на Э. л. Дюкро и Тодорова — идеи рус. формальной школы и структурно-семиологич. направления в совр. франц. яз-знании и лит-ведении, этим объясняется введение в круг наук о языке поэтики, риторики и элементов семиологии с целью синтеза наук, изучающих язык как систему и тексты   как   языковой   материал.
Э. л. «Le Langage» под ред. Б. Потье (Р., 1973) располагает материал в алфавитном порядке, она содержит 500 бно-графич. статей и лингвистич. терминов (с их аналогами на франц. и нем. языках), в нее включены также 10 статей-очерков, описывающих в совокупности осн. разделы и направления совр. лингвистики. В серии карманных энцнклопедич. словарей в 1978 вышла Э. л. «La linguisti-que», отличающаяся неполнотой и крайней субъективностью в изложении материала.
На немецком языке существует трехтомный энциклопедич. словарь «Lexikon der germanistischen Linguistik» (Tubingen, 1973), состоящий из 9 очерков, описывающих оси. разделы и направления совр. лингвистики; малая энциклопедия «Немецкий язык» — «Die Deutsche Sprache. Kleine Enzyklopadie» (Bd 1—2, Lpz., 1969—70), трехтомный лингвистич. словарь (Th. Lewandowski, «Linguisti-sches W6rterbuch», Bd 1—3, Hdlb., 1973—76) и ряд др. изданий, приближающихся либо к словарям лингвистических терминов, либо к учебникам по яз-зна-нию (напр., «Handbuch der Linguistik. Allgemeine und angewandte Sprachwis-senschaft», Munch., 1975).
Англоязычная традиция создания Э. л. представлена изданием «Encyclopaedia of linguistics, information and control» (Oxf.— [a. o.], 1969), содержащим попытку осмыслить с позиций лингвистики совр.  науку о языке,  информатику и средства управления, а также Э. л. 1989 «An encyclopaedia of language» («Энциклопедия языка», или «Лингвистич. энциклопедия») под ред. Н. Э. Коллинд-жа, к-рая охватывает проблемы структуры языка, вопросы его изучения, его связей с мышлением и психикой человека, роли языка в обществе и др.
Описанию проблематики изучения одного языка с включением общелингвистич. терминологии посвящена Э. л. о польском языке — «Encyklopedia wied-zy о je.zyku polskim» (Wroclaw —[i. i.], 1978); большую ценность представляет данная в приложении к энциклопедии систематизиров.   библиография.
Оригинальную лингвоэнциклопедич. традицию создала Япония. Создание Э. л. в Японии отражает тенденции к упорядочению лингвистич. терминологии и к более глубокому усвоению опыта европ. лингвистич. традиции. Одной из первых Э. л. подобного рода явилось справочное пособие по языкам мира, созданное по образцу справочника под ред. А. Мейе и М. Коэна —«Les langues du monde» (P., 1952). Это двухтомное издание вышло под назв. «Очерки языков мира» в 1955—58 (Токио, под ред. С. Хаттори). В изд-ве Токёдо (Токио) под ред. М. Токиэда вышел «Словарь японского языкознания» (1955), неоднократно переиздававшийся в значительно расширенных вариантах; издание 1980 получило назв. «Большого словаря японского языкознания». Эта Э. л. содержит осн. понятия совр. общего и япон. яз-зна-ния и филологии, а также персоналии лингвистов. «Большой словарь по японской грамматике» (1971, Токио; под ред. А. Мацумура) посвящен преим. япон. яз. и ориентирован на проблемы внутр. лингвистики.
ВРоссии до Окт. революции 1917 не существовало специализиров. энциклопедия, изданий по яз-знанию, лишь в состав «Народной энциклопедии научных и прикладных знаний» был включен один том (т. 7), поев, «языкознанию и истории литературы» (М., 1911). В С С С Р Ин-том рус. языка АН СССР совм. с изд-вом «Сов. энциклопедия» создана Э. л. «Русский язык» (М., 1979), представляющая осн. сведения о совр. рус. языке, его истории н совр. функционировании, показывающая место рус. языка среди языков народов СССР и   языков   мира.

ЭЛЛИПСИС (от греч. elleipsis —опущение, недостаток) — пропуск в речи нлн тексте подразумеваемой языковой единицы, структурная «неполнота» синтаксической конструкции. В сфере предложения как Э. определяется: а) пропуск того или иного члена предложения, компонента высказывания, легко восстанавливаемого из контекста, причем смысловая ясность обычно обеспечивается смысловым и / или синтаксич. параллелизмом (т. наз. контекстуальный Э.) («Дан приказ ему на запад, /Ей — в другую сторону» — М. В. Исаковский); б) отсутствие к.-л. компонента высказывания, легко восстановимого из конкретной речевой ситуации [«Тане — 5, а Вале — 3» — о школьных оценках; Wir wollen morgen nach Berlin (fahren) "Мы хотим утром в Берлин (ехать)' — вне ситуации смысл высказывания не однозначен]; в) нулевая связка («Моя мать — врач»), В сфере словосочетания как Э. определяется усеченное и служащее номинацией реалии словосочетание, структурная полнота и смысл к-рого восстанавливаются из конкретной ситуации или ист. контекста («1-я Конная» — армия). В нек-рых случаях на основе Э. возникают новые лек-сич. единицы, напр. франц. demande 'предложение' < demande en mariage 'предложение  выйти  замуж'.
Э. обычно присущ разг. речи, для к-рой характерны конструкции с «незамещенной» синтаксич. позицией. Он обусловлен свойственной разг. речи снтуативно-стью а наличием вневербальных средств непосредств. речевого общения (жесты определ. семантики). Э. иногда вызван и структурной организацией текста («Дайте мне две пятерки, а я вам десятку»); он широко используется в ораторской речи, в худож. лит-ре как стилнстич. фигура, придающая тексту динамичность, большую выразительность, усиливающая его экспрессивность. Проблематика Э. имеет широкий спектр осмыслений в аспектах компрессии речи и теории текста, требующих дальнейших исследований. # Балли Ш., Франц. стилистика, пер. с франц., М.. 1961; Сковородников А. П.. О критерии эллиптичности в рус. синтаксисе. ВЯ. 1973, МЬ 3; Земская Е. А.. Рус. разг. речь: лингвистич. анализ и проблемы обучения, 2 изд.. М., 1987; Ortner H., Die Ellipse: Ein Problem der Sprachtheoric und der Grammatikschrei-bung,  Tubingen,  1987.        Ю.  А.  Бельчиков.
ЭМПАТИЯ (англ. empathy, от греч. em-pates — взволнованный, возбужденный) — идентификация говорящего с участником или объектом сообщаемого события, изложение чего-либо с нек-рой точки зрения. Термин возник в функциональном синтаксисе (в работах амер. ученых в 70-х гг. 20 в.). Э. может варьироваться от объективного изложения события (нуля) до абсолютного совпадения точек зрения говорящего и участника излагаемой ситуации; напр., высказывание John asked Mary — 'Джон спросил Мэри' —объективно; John asked his wife 'Джон спросил свою жеиу' — идентификация с Джоном, Mary's husband asked her 'Муж Мэри спросил ее' — с Мэри. В высказывании обычно бывает один фокус Э., поэтому недопустимы (в англ. яз.) фразы типа *Then Mary's husband asked his wife 'Тогда муж Мэри спросил свою жену' (два фокуса). С проявлением Э. связывается пассивизация (идентификация с пациенсом, но не с агенсом), рефлексивнзация (добавление возвратной частицы или возвратного местоимения) и порядок слов. Идея Э. соотносится с общими понятиями коммуникативного синтаксиса и диахронической типологии. Существуют ряды иерархии Э.: говорящий — слушающий — третье лицо; человек — живое существо — предмет; тема беседы—новый (неанафорич.) объект. Языки различаются по степени обязат. выраженности Э.; так, япон. яз. требует непременного принятия в любом высказывании нек-рой точки зрения.

ЭКСПРЕССИВНОСТЬ (от лат. expres-sio — выражение) — совокупность семаи-тико-стилистических признакои единицы языка, к-рые обеспечивают ее способность выступать в коммуникативном акте как средство субъективного выражения отношения говорящего к содержанию или адресату речи. Э. свойственна единицам всех уровней языка. К фо-нетич. экспрессивным средствам относятся фонологически нерелевантные для данного языка изменения звуков (напр., в рус. яз. изменение длительности, аспирация и др.), акцентные и интонационные средства. Морфологич. (словообразоват.) средства включают словосложение и широкий диапазон ласкат. и уничижит, аффиксов. Лексич. экспрессивные средства охватывают пласт слов, имеющих помимо своего предметно-логич. значения оценочный компонент, а также междометия и усилит, частицы. Все экспрессивные средства этих уровней обладают относительно четко выраженной положит, или отрицат. коннотацией. На синтаксич. уровне Э. выражается изменением обычного порядка слов, использованием эллип-тич. конструкций, повторов и др.
В результате актуализации экспрессивных средств языка, сочетание и взаимодействие к-рых позволяет практически любой единице языка выступать в качестве носителя Э., речь приобретает экспрессию, т. е. способность выражения психич. состояния говорящего.
В коммуникативном акте параллельно с языковыми экспрессивными средствами используются многочисл. паралингвистич. средства (громкость и тембр голоса, темп речи, мимика, жесты), способствующие усилению экспрессии  речи,
Э. как одно из свойств языковой единицы тесно связана с категорией эмоциональной оценки и в целом с выражением эмоций у человека. Генетически многие закрепленные системой языка экспрессивные средства, включая тропы и фигуры речи, а также приемы построения стиха восходят к особенностям оформления высказывания и эмоционально окрашенной (аффективной) речи. Этим объясняется и сходство арсенала экспрессивных средств и принципов их функционирования в языках разных систем. Характерно, что в работах ряда лингвистов категории Э. н эмоциональности отождествляются.
Различие функционального использования экспрессивных языковых средств в многообразии видов обществен но-речеиой практики затрудняет их строгую классификацию по единому признаку, что особенно заметно при переходе от экс прессивной лексики к экспрессивному синтаксису. Изучение экспрессивных средств конкретных языков, как правило, входит в соотв. разделы фонетики, грамматики, лексикологии и стилистики этих   языков.

ЭЗОПОВ ЯЗЫК (по имени др.-греч. баснописца Эзопа) — особый стиль изложения, призванный замаскировать для цензуры прямое, непосредственное выражение идей, противоречащих официальной политике, идеологии; способ выражения гражданских, революционных идей в условиях антидемократического строя, политической реакции. В. И. Ленин говорил о том, что к Э. я. «царизм заставлял прибегать всех революционеров, когда они брали в руки перо для „легального" произведения» (Поли, собр. соч., 2 изд., т. 27, с. 301).
Э. я. представляет собой совокупность приемов иносказания, определ. образом организуемых: аллегории, контекстуальные и ситуативные перифразы, аллюзии, «говорящие» псевдонимы, фигуры умолчания, завуалиров. ирония, персонажи басни, фольклора, элементы сказочной фантастики и т. п. Для тех же целей прибегают к жанрам басни (И. А. Крылов, Д. Бедный) и сказки (М. Е. Салтыков-Щедрин), к описаниям экзотич. (Ш. Л. Монтескье) или не существующих стран (Я. Галан), к «переводам» и «подражаниям» из древней и вост. поэзии, к сюжетам на библейские, ист., зарубежные темы и т. п. Приемы Э. я. включаются в сферу сатирич. изображения действительности, в основном в жанрах полит, сатиры, напр. в памфлетах-аллегориях.
В России Э. я. складывается в систему приемов в условиях подцензурной печати с кон. 18 в. Мастерами Э. я. были декабристы, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Н. А. Некрасов, Салтыков-Щедрин, к-рый и ввел в общее употребление  выражение <Э.   я.»,   И.   Франко, М.   Горький;     к      Э.   я.      обращались К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин.
В Э. я. разных ист. периодов складывалась разл. символика; так, декабристы, говоря о «временщике», имели в виду А. А. Аракчеева, революционеры-демократы революцию называли «реформой», «невестой», «настоящим днем», Сибирь — «Вестминстерским аббатством»; К. Маркс обозначался как «реалист», «новейший исследователь».
Э. я. (без спец. устойчивой номинации) был распространен и в др. периоды рус. истории. Прибегали к Э. я. и в др. странах: напр., Дж. Свифт, М. Сервантес, Вольтер и др. писатели.
Расширительно под Э. я. понимается творч. манера художника слова или публициста, предполагающая использование соотв. приемов изложения мысли, изображения действительности безотносительно к условиям и задачам политич. борьбы (напр., нек-рые произв.

ЭВЕНКИЙСКИЙ ЯЗЫК (тунгусский язык) — один из тунгусо-маньчжурских языков. Распространен иа обширной, но слабо заселенной терр. таежной зоны Сибири от левобережья р. Енисей до о. Сахалин, небольшие группы эвенков находятся иа С. КНР и в МНР. Число говорящих в СССР 11,7 тыс. чел. (1979, перепись), в КНР ок. 20 тыс. чел., в МНР ок. 3 тыс. чел. В Э. я. выделяется 3 наречия: северное, южное н восточное, с большим числом диалектов и говоров. Несмотря на значит, разнообразие, эти диалекты объединены комплексом общих особенностей, свойственных, впрочем, в той или иной мере и др. тунгусо-маньчж. языкам, из к-рых солонский и негидаль-ский нек-рыми учеными рассматриваются как диалекты Э. я. Лит. язык базировался на непском, с 1953 — на полигу-совском говоре юж. наречия. Письменность с 1931 на основе латинской, а с 1937 — рус.   графики.