Языкознание

ЛОГИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ в языкознании — совокупность течений и отдельных концепций, изучающих язык в его отношеини к мышлению и знанию и ориентированных на те или другие школы в логике и философии.
Для Л. н. характерно: 1) обсуждение проблем гносеологии; 2) тенденция к выявлению универсальных свойств языка в ущерб его нац. особенностям (см. Универсалии языковые); 3) выработка единых принципов анализа языка, независимых от реальных языковых форм (общее для всех языков представление структуры предложения, системы частей речи и др.); 4) предпочтение синхронного анализа диахроническому и соответственно опнсат. грамматик историческим и сравнит.-историческим; 5) преимуществ, разработка синтаксиса (теории предложения) и семантики; 6) преобладание функцией, (содержат.) подхода к выделению, определению и систематизации категорий языка; 7) определение грамма-тнч. категорий по их отношению к универсальным категориям логики: слова — к понятию (концепту), части речи — к выполняемой ею логич. функции, предложения — к суждению, сложного предложения — к умозаключению; 8) допущение скрытых (имплицитных) компонентов предложения, экстраполируемых из его  логич.   модели.
Логич. подход к языку характерен для воззрений греч. философов 5—1 вв. до н. э., для концепций зап.-европ. схолас-тич. науки (логики и грамматики) средневековья, для рационалистич. концепций языка, лежащих в основе всеобщих (филос.)грамматик (17 —1-я пол. 19 вв.), а также для ряда школ и течений в логике, философии и лингвистике кон. 19 — 20 вв. (философии анализа, лингвистической философии, филос. логик, логич. анализа естеств. языков).
Снязь яз-знання с логикой является изначальной. Сам термин «логика», введенный стоиками (в отличие от них Аристотель применял к законам мышления термин «аналитика»), обозначал словесное выражение мысли (logos). Основным для большинства греч. мыслителей являлся принцип «доверия языку» в его обнаружении разума и доверия разуму в его познании фнзич. мира. Предполагалось, что, подобно тому как имя выражает сущность обозначаемого им предмета (тезис реалистов в их споре с номиналистами), структура речи отражает структуру мысли (см. Античная языковедческая традиция). Поэтому теория суждения основывалась на свойствах предложения, способного выражать истину. Наиболее ранние термины, применявшиеся греками к языку, имели сиикретич. логико-лингвнстич. смысл. Термином logos обозначались и речь н мысль, и суждение и предложение; имя (греч. опота) относилось и к классу слов (существительным), и к их роли в суждении (субъекту); глагол (греч. rhema) означал и часть речи, н соответствующий ей член предложения (сказуемое) и т. п. Логич., сиитаксич. и формально-морфологич. аспекты единиц речи воспринимались в их нерасчленен-ной целостности, предполагающей прямую обусловленность формы логич. функцией. Т. о., внимание фиксировалось на случаях взаимного соответствия, гармонии логич. и языковых (как формальных, так и содержательных) категорий. В центре анализа — логически релевантные единицы, прежде всего предложение-суждение, с к-рым связывались значения истинности н модальности. Этим определялся функциональный (в противовес формальному) подход к речи, понимаемой как сопряжение обозначающего, обозначаемого и предмета.
Схоластич. наука 5—14 вв., продолжавшая греко-рим. традицию, не разорвала связи между логикой н грамматикой. Логизация грамматики усилилась в эпоху П. Абеляра (11—12 вв.), когда было заново открыто наследие Аристотеля, в частности стал доступен полный свод его логич. сочинений. Близость логики схоластов к грамматике в числе др. факторов была обусловлена отсутствием спец. логич. символики, вследствие чего положения логики обосновывались материалом естеств. языка (гл. обр. латыни). Единение логики и лингвистики способствовало формированию концепции филос. (спекулятивной) грамматики. К числу понятий, получивших оригинальное развитие в ср.-век. логнко-грамматич. трактатах, принадлежат: 1) различение категорематич. и синкатегорематнч. слов; 2) понятие суппозиции (лат. suppositio, букв. — подстановка, замещение); 3) значение предложения (диктум). Под синкатегорема-тическими (термин отмечен у Присциа-на) понимались слова, употребляющиеся с именем или глаголом (т. е. категоре-матическимн, полнозначными словами) в качестве соозначающих элементов (предлоги, связка, глаголы аспекту ал ьного значения и др.). Понятие «суппознция> (в трактатах У. Оккама, Петра Испанского, У. Шервуда, Ж. Буридана и др.; ранее употреблялся в близком смысле термин appellatio— <наименование>) обозначало отношение имен, рассматриваемых в контексте предложения-суждения, к объектам действительности. На языке совр. логики это — допустимые подстановки значений термов (именных компонентов суждения). Ш. Балли, испытавший влияние схоластов, определил суп-позицию как «актуализацию виртуальных понятий». Схоласты считали, что благодаря суппозиции предикат устанавливает связь с действительностью и предложение-суждение получает истинностное значение. Суппознция, совместно с понятием виртуального языкового смысла (significatio), образовывала ядро схоластич. семантики. Схоластами выделялись многочисл. виды суппозиции: suppositio personalis — отнесение имени к индивидному объекту, suppositio materialis — автонимиые употребления, т. е. отнесение к самому себе в метаязыковых утверждениях, suppositio improperia — несобственная суппознция, реализуемая фигуральными значениями имен, suppositio simplex — отнесение имени к свойствам объекта н др. В основу теории значения предложения было положено понятие диктума (лат. dictum, dicibile, enuntiabile), подробно обсуждавшееся в трактатах 12 в. Абеляр подчеркивал, что предложения обозначают не предметы, а состояния предметов. Диктум как объективная часть значения предложения соотносителен с модусом — операцией, производимой мыслящим субъектом. В 20 в. Балли ввел в лингвистику теорию модуса и диктума.
Особое место в схоластич. науке 13 — 14 вв. занимает концепция модистов. Ее основанием служило различение в речи 3 компонентов: подразумеваемой вещн, понятия и слова, к-рым соответствовали 3 категории модусов — modi essendi (модусы существования), modi intelligendi (модусы понятия) и modi significandi (модусы обозначения). Осн. внимание модистов было сосредоточено на общих способах обозначения (modi significandi). В понимании предложения модисты опирались на идею движения, заимствованную из чФизики» Аристотеля (кн. 3). Предложение понималось как динамич. переход от начального пункта (лат. terminus a quo), называемого suppositum (букв. — подставленное), к конечному пункту (лат. terminus ad quern), называемому appositum (букв.— присоединяемое). К частям речи, соотносительным с исходной позицией, причисляли существительные и местоимения в им. п., наз. modus entis (чмодус сущего»). К частям речи, соотносительным с конечным пунктом, причисляли глаголы, прилагательные, причастия и наречия, наз. modus esse (чмодус существования, бытия»). Третья из выделенных групп объединяла части речи, выражающие отношения (предлоги, союзы и междометия).
В период господства филос. доктрины рационализма (17 — 1-я пол. 19 вв.) была возрождена идея универсальных (<всеобщих >) грамматик, основанная на убеждении в абсолютном соответствии речи натуральной логике мышления. С. Ш. Дюмарсе писал, что чво всех языках мира существует только один необходимый способ образования смысла при помощи слов». В 1660 в монастыре Пор-Рояль учеными монахами А. Арно и К. Лансло была создана т. наз. чГрамматика Пор-Рояля» (<Grammaire generate et raison-пёе de Port-Royal»), ставшая образцом такого рода сочинений (см. Универсальные грамматики). Этим грамматикам придавалось прежде всего логико-филос. значение (в разработке связанных с языком проблем участвовали философы Дж. Локк, Д. Дндро, Дюмарсе, Г. В. Лейбниц и др.). Категории языка интерпретировались как соответствующие опре-дел. операциям рассудка: его способности представлять, судить и умозаключать. Членение грамматики иногда получало гносеологич. осмысление. Так, К. С. Аксаков делил грамматику на 3 части: часть I — имя, оно отражает осознание предметов, бытия в покое; ч. II — глагол, он отражает осознание действия, бытия в движении; ч. III — речь (т. е. синтаксис), она отражает осознание жизни в ее целостности. Всеобщие грамматики обычно не были последовательно логическими, напр. в описании формообразования. В этом сказался опыт собственно линг-вистич. исследований, начатых рнм. учеными (Присцнаном, Элием Донатом и др.). Однако за основу принималась универсальная модель, составленная из выделенных в латыни грамматич. категорий. Влияние логич. мысли (в версии аристотелевой формальной логики) было велико  в  интерпретации  категорий  синтаксиса. В определении И. И. Давыдова синтаксис чисследует или логич. отношения понятий и их выражение, или логич. отношения мыслей и их выражение». В дефинициях классов слов указывались не их формальные признаки, а их способность выполнять нек-рую синтакснч. функцию. Так, существительные определялись как чслова подлежащего»; в особую группу выделялись слова, приспособленные для выполнения функции сказуемого (Л. Г. Якоб). Предложения анализировались по модели суждения (S есть Р).
Уже в рамках Л. н. 19 в. указывалось на возможность несовпадения категорий логики с категориями грамматики, делающее неадекватным описание конкретных языков по логич. модели, а также предпринимались попытки модифицировать логич. принципы, сняв их противоречие языковым данным. Ф. И. Буслаев отказался от выделения связки в качестве обязат. компонента структуры предложения. Вместе с тем он ввел в синтак-сич. анализ второстепенные члены предложения — дополнения и обстоятельства, не имеющие аналогов в составе суждения. Последоват. пересмотр логич. оснований грамматики был начат психо-логич. направлением 2-й пол. 19 в. Его предметом стал популярный в европ. лингвистике чОрганнзм языка» К. Ф. Бек-кера (ср. его критику X. Штейнталем и А. А. Потебней).
Критика логич. принципов анализа, производимая с разных (формально-грамматич., пснхологнч., типологич. и др.) позиций, основывалась на след. положениях: 1) далеко не все категории логики имеют языковое соответствие (в языках не отражены важные для логики родо-видовые отношения, различие между истинными и ложными высказываниями и др.); 2) не все формы языка имеют логич. содержание (так, не все предложения выражают суждение); 3) число логич. н грамматнч. членов предложения не совпадает, вследствие чего объем логич. и грамматич. подлежащего и сказуемого различен (логически предложение членится на субъект и предикат, грамматика же выделяет в составе группы подлежащего определения, а в составе группы сказуемого — дополнения и обстоятельства); 4) логич. и грамматич. характеристики членов предложения могут не только расходиться, но и инвертироваться: сказуемое может получать функцию логич. субъекта, а подлежащее — предиката (см. Актуальное членение предложения); 5) применение логич. определений к категориям грамматики (типа «суждение, выраженное словами, есть предложение») не корректно; 6) анализ предложений на основе единой логич. модели не позволяет описать реальные синтакснч. структуры во всем их разнообразии (особенно ненндоевроп. языков), затемняя существующие между разными языками типологич. различия н индивидуальные особенности конкретных языков; 7) логистич. описания оставляют невыяв-ленными психологии, (эмоциональный, оценочный, волевой) и коммуникативный аспекты речи; 8) логика не может дать надежного принципа классификации языковых форм.
Критика логич. основ грамматики привела к более четкому отграничению собственно языковых категорий от категорий логики, что развило технику формального грамматич. анализа и выдвинуло на первый план морфологию. Интерес к целостным, законченным единицам речи (предложению, периоду) сменился вниманием    к    минимальным   единицам языка (морфеме, дифференциальным признакам, семе). Логич. принципы и методы анализа уступили место психологическим, формально-грамматическим, структурным.
В кон. 19 и нач. 20 вв. в ряде логико-филос. школ (преим. в рамках неопозитивизма и эмпиризма) началось изучение логич. аспекта естеств. языков. Представители аналитич. философии, или философии анализа (Г. Фреге, Б. Рассел, Л. Витгенштейн, Р. Карнап, X. Рай-хенбах н др.), предприняли логич. анализ языка науки с целью определения границ истинного знания. Исходя из принципа «недоверия языку» как способу выражения мыслн и знания представители этой школы прибегли для обнаружения подлинной логич. структуры предложения к универсальной символич. записи. Наиболее широко использовалось представление предложения как пропозициональной функции (см. Пропозиция), соответствующей предикату, от нек-ро-го числа аргументов, соответствующих именным компонентам предложения. Логич. язык включал набор констант: логич. связки (Л —конъюнкция, «и»; V — дизъюнкция, «или»; -> или zd — импликация, «если..., то...»; = или ~ эквивалентность и др.), операторы, в т. ч. кванторы, указание области нх действия  и др.
Применение искусств, языка логики обнаружило неоднозначность мн. предложений естеств. языков. В 60—80-е гг. 20 в. проблема неоднозначности стала широко  обсуждаться   в  лингвистике.
Философия анализа разработала ряд проблем логнч. семантики, осн. понятиями к-рой стали понятие сигнификата (интенспонала, смысла) н понятие денотата (экстенсионала, референта). В связи с понятием сигнификата — собственно языкового, виртуального смысла слов и выражений — обсуждались такие проблемы, как синонимия (тождество значения), значимость (нлн наличие значения), аналитичность предложений (истинность в силу значения, напр., в тавтологичных высказываниях), роль смысла субъектного выражения в формировании значения предложения и т. п. В связи с понятием денотата и денотацин исследовались проблемы природы именования, виды референции и ее механизмы. Важным для логич. семантики стало введенное Расселом понятие дескрипций — нарицательных имен н именных выражений, приобретающих способность к референции только в контексте предложения. Дескрипции противопоставлялись Расселом логнч. собственным именам, сохраняющим отнесенность к именуемому ими объекту и вне контекста речи. В аналитич. философии было положено начало разработке типов контекстов (У. О. Куайн) — интенсиональных, создаваемых глаголами мышления, мнения, знания, модальными выражениями, и экстенсиональных, независимых от субъективного   модуса.
Изучая прежде всего язык науки, аналитич. философия не принимала во внимание коммуникативный аспект речи, прагматич. условия коммуникации (см. Прагматика) и связанный с ними субъективный фактор. В кон. 40-х гг. 20 в. нек-рые представители этого направления (первым — Витгенштейн) указали на недостаточность теории, ограничивающей функции предложения утверждением истинности суждения. Витгенштейн, концепция к-рого легла в основу воззрений лингвистической философии (Г. Райл,    П. Гич,    П. Ф. Стросон,    Дж.
Остин и др.), обратился к логич. анализу обыденного языка, наблюдаемого в его повседневном   функционировании.
Влияние логико-филос. направлений отразилось на развитии теоретич. яз-зна-ния в 60—80-х гг., дополнив круг исследуемых проблем, методику анализа, систему используемых понятий и метаязык. В лингвистике определились направления, одно из к-рых тяготеет к собственно логнч. анализу естеств. языка, другое изучает логич. аспект употребления языка, коммуникации и др. Это последнее сблизилось с социолингвистикой н психолингвистикой и практически объединилось с философией обыденного языка, эволюционировавшей в сторону лингвис-тич. проблематики.