Тунгусо-маньчжурские языки

ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРСКИЕ ЯЗЫКИ (тунгусские, маньчжуро-тунгусские языки) — группа близкородственных языков Сибири и Д. Востока, к-рые, по мнению ряда исследователей, входят в алтайскую языковую семью (см. Алтайские языки). Имеется и концепция, не признающая алт. родства н объясняющая все сходства между Т.-м. я. н др. членами этой семьи взаимовлияниями первоначально неродств. языков.
Т.-м. я. распространены в Ср. и Вост. Сибири (значит, часть таежной зоны), на побережье Охотского м., в Приамурье (СССР); кроме того, они представлены в КНР (Сев.-Вост. Китай, Снньцзян-Уй-гурский авт. р-и) и МНР (р-н Баргн). Число говорящих на Т.-м. я. в пределах СССР 58 тыс. чел. (1979, перепись). В течение последних столетня ареал этих языков уменьшился в басе. р. Лены, в ряде юж. р-нов Сибири и Д. Востока н к Ю. от р. Амур, но увеличился на С.-В. Сибири. Проблема древней истории расселения тунгусо-маньчжуров окончательно не решена. Имеются гипотезы, локализующие их прародину в Приамурье или в Центр. Китае; более вероятно их пребывание в 1-м тыс., т. е. в заключит, период сохранения праязыкового единства, на терр. зап. Прибайкалья н, по-видимому, ряда соседних регионов.
Сравнит, близость Т.-м. я. и высокая степень их диал. раздробленности (при наличии переходных диалектов) затрудняют как выделение самостоят, языков, так и их классификацию. В сов. науч. лит-ре принято выделять 11 Т.-м. я., однако фактически отчетливо противопоставлены лишь 5: эвенкийский (с солон-ским и негидальским), эвенский, удэ(ге)й-скйй (с орочеким), нанайский (с ульч-ским и орокскнм), маньчжурский (с чжурчжэньским). Принято также подразделение Т.-м. я. на 3 ветви: сибирскую, иначе северную, или эвенкийскую (эвенкийский н эвенский), амурскую, пли нанийскую (удэгейский и нанайский), и южную, илн маньчжурскую. Имеются и др. варианты классификации.
Для пратунгусо-маньчж. состояния реконструируются (И. Бенцниг) 16—18 согласных фонем (р, b, t, d, k, g, ?, 3, s, x, m, a, ?ri, n, 1, r, j, ?w), симметричная система гласных (долгие и краткие а, а, i, i, о, б, и, й) н ряд дифтонгов (в основном типов jV н Vp. Системы фонем совр. Т.-м. я. в целом достаточно сходны с этой реконструкцией и между собой; из явлений вторичного характера наиболее типичны    утрата    лабналнзов.    гласных
переднего ряда (в большинстве языков); развитие в h-образный звук или исчезновение анлаутных *х (эвенкийский, эвенский, удэгейский, маньчжурский), *р (эвенкийский, эвенский, удэгейский), *s (эвенкийские диалекты, эвенский); появление вторичных долгих гласных и дифтонгов как результат утраты интервокальных *g (удэгейский, нанайский, маньчжурский), *Ь (удэгейский, нанайский), *г (удэгейский) и нек-рых др. согласных; возникновение назализов. гласных в ауслауте из сочетаний гласного с *-п (солонский, нанайский, орочекнй); существ, преобразования мн. сочетаний согласных. В Т.-м. я. действует гармония гласных по ряду, частично и по лабиализации, ср. эвенкийское ana-за-га 'толкают', ama-Зй-га 'приходят', sono-30-ro 'плачут' (роль признака ряда в гармонии частично затемнена вторичными процессами слияния и изменения артикуляции гласных). Стечения согласных допустимы, как правило, лишь в середине слова. Ударение (силовое в эвенкийском и эвенском, музыкальное в нанайском и удэгейском) тяготеет в большинстве языков к концу слова, в эвенкийском и эвенском   также   к долгим   гласным.
Для Т.-м. я. характерен суффиксально-агглютинативный морфологич. тип, оп-редел. роль принадлежит и явлениям фузии. Черты аналитизма особенно заметны в маньчж. яз., где морфология во многом перестроена. Имени в Т.-м. я. свойственны категории числа (ед. ч. н ми. ч. на *1, *sal), падежа [общими являются номинатив с нулевым показателем, аккузатив на *Ьа, датив на *dua, директив иа ?tiki, элатив на *gi3i, инструменталис на *3i, аблатив на *duki, локатив на *(du)la,
пролатив на *(du)li; в маньчжурском часть этих окончаний утрачена, но имеется генитив]; притяжательностн (различаются лично-притяжат. и возвратно-при-тяжат. формы, а также особые формы косвенной принадлежности с суффиксом д; в маньчжурском категория притяжательностн утрачена). Структура глагола во всех Т.-м. я. достаточно единообразна, однако кол-во, способ образования и употребление периферийных форм времен и наклонений заметно варьирует по диалектам и языкам. Характерно широкое использование причастий в функции предиката. Посредством суффиксов образуются формы совершаемостей (видовой направленности) — около 15 из них имеют общетунгусо-маньчж. происхождение, а также производные глаголы с семантикой страдат., возвратного, побудит., совместного, взаимного залогов (в спряжении залоговых различий нет). Имеются инклюзивное н эксклюзивное местоимения 1-го л. мн. ч. Широко употребительны послелоги, связь к-рых с предшествующим именем часто выражена притя-жат. окончанием.
Осн. средство словообразования — суффиксация; в лит. маньчж. яз. активно используется словосложение с усечением компонентов. Особенно распространены суффиксы основообразования и отыменного словообразования имен с собнрат., оценочными и др. значениями.
В Т.-м. я. отдается предпочтение порядку слов SOV, определение предшествует определяемому, однако этот порядок не является обязательным. Согласование прилагательного с существительным в числе н падеже наблюдается в эвенкийском и эвенском языках. Для предложения характерен номинативный строй. При относительно  слабой    развитости    форм
сложноподчиненного предложения Т.-м. я. отличаются широким применением конструкций с нефиннтнымн формами глагола, функционально соответствующих придаточным предложениям др. языков.
Древнейший слой общеалт. лексики в Т.-м. я. не всегда легко отграничить от многочисленных более поздних заимствований, особенно из монг. языков. Заметную роль в формировании лексики сыграли контакты с самодийскими языками. В эвенкийском и эвенском языках много якутских, в маиьчж. яз. — кит. заимствований. Кроме того, маньчж. яз. сам оказал значит, лекенч. влияние на др. Т.-м. я. Приамурья. Осн. источником заимствований для Т.-м. я., распространенных на терр. СССР, является рус. яз.
Памятники чжурчжэиьского яз., написанные т. наз. малым чжурчжэньским письмом, относятся к 12—16 вв. Обширной лнт-рой представлен маиьчж. яз. (письменность с 1599 иа основе монг. алфавита, переработана и дополнена диакритикой в 1632). В кон. 20-х гг. 20 в. начата разработка письменности (на основе латинской, а с 1936 — рус. графики) и в 1931—32 начато издание лит-ры на эвенкийском, эвенском и нанайском языках. Созданная в то же время удэгейская письменность развития не получила; разрабатывается новая письменность.